Jau-tā-jums
JAU-TĀ-JUMS
Es pieceļos no rīta, izkāpju ārā no gultas,
Saģērbjos, nomazgājos. Izeju ārā no mājas,
Nostājos pieturā, ar smaidu uz sejas, bet tur vienmēr
Atrodas kāds vecais, dēļ kura man tas smaids no sejas pazūd…
Iekāp sabiedriskā transportā uzreiz visi pagriežas un lupī.
Un ko lupī, tik tupi?
It kā jūs visi tauriņi, a es starp jums krupis.
Ir jau izspiedušies pupi,
Bet nav vēl izaugts līdz knupim.
Es gribēju teikt, ka daudziem zināšanu līmenis ir zems
Visā, kas saistās ar šo dzīves veidu.
Lai ar’ ko es teiktu,
Daudzi grib, lai es beigtu
Runāt šīs lietas, kas it kā nav pie vienas vietas.
Bet, tomēr nav pieņemts par tām tā klaigāt,
Jo visiem ir skaidrs, ka dzīvojam mēs grūtā laikā.
Un tagad nevienam nav viegli, to teikt bija lieki.
Varbūt, bet jūtu, ka grib kļūt kā spiegi,
Pasažieri, kuri man aiz muguras bakstās.
Saviem tukliem pirkstiem rāda,
Slēpjot emocijas lāda,
Beržās un apkārt lokās,
Bet es taču visu redzu, jo bļa ir atspulgs taj’ logā.
Kā saka, daļa taisnības ir katrā jokā.
Es turu savu pildspalvu labajā rokā,
Kura pārvērš manu taisnību pa pusei jokā,
Tas ir kā pieradums no kura tā pagrūtāk nokāpt.
Te ir mums no Gustavo jautājums.(Vai tam tā ir jābūt?)
Derētu par to padomāt visiem jums.(Vai tam visam tā ir jābūt, ko?)
Šitais tā kā būtu paziņojums visai manai tautai,
Savulaik gānītai, izsūtītai, šautai.
Te nu mēs esam tas pats es tie paši jūs,
Tikai ārēji būs viss mazliet mainījies.
Sūds par to.
Galvenais, lai pēc nopelniem tiek,
Tam, kurš zem maniem darbiem savus parakstus liek.
Kurš tas ir tu jautāji?
Es par aktieri viņu saukāju
Un turpmāk viens pats bez viņa braukāju
Ar dziesmu pa dzīvi,
Krustām, šķērsām, tā ka noklusēts netiek nekas.
Teiksim, tas ka “Fact” turas kopā daudz švakāk nekā agrāk,
Bet tas pavisam cits stāsts.
Un aiziet!
Te ir mums no Gustavo jautājums.(Vai tam tā ir jābūt?)
Derētu par to padomāt visiem jums.(Vai tam visam tā ir jābut, ko?)
Tie, kuri nav ar ielu netīrību samaitāti
Tikai televizorā redz vardarbīgo realitāti,
Kamēr neskatās māte, vēl to var lasīt presē.
Radio ir tīrs, jo tur visus dresē.
No 10 stacijām 8 ir cenzētas.
Skaidrs, arī tur ir rupjas kļūdas redzētas,
Bet kopsummā masu mēdijos tas parādās virspusēji.
Jā 60 gadu laikā riktīgi ierūsēja
Vēlme uztvert lietas tādas, kādas tās ir.
Par to šaj’ gabalā arī mans stāsts ir.
Te ir mums…
Paga’, stop viens piemērs,
Tā vai savādāk tas nostrādā vienmēr.
Vidēji vienā manā dziesmā aptuveni 500 vārdu birst
No kuriem jūs dzirdat maksimums 3:
Bļadj, nahuj, dirst un tas arī viss.
Jūs esat gatavi mūs lamāt un gatavi mūs sist.
Un kā mēs varam šeit ar divu mazu bērnu māti
Runāt par jebkāda veida objektivitāti,
Par to kādi mums ir vārdu krājumi krāti,
Mūsu mūzikas gaumi un tiem mūsu uzskatiem,
Par to, ka vardarbība dziesmā Уже-это вам
УЖЕ-TA-ВАС
Встаю утром, выйти из постели,
Я оделся и промывают. Я выхожу из дома,
Офф остановки, с улыбкой на лице, но всегда есть
Он расположен в старой, в которой я делаю улыбку на лице исчезает ...
Интернат общественного транспорта сразу все повороты и люпина.
А что люпин, так тупи?
Это как если бы вы все бабочки, я иду между вами жабы.
Есть уже известные сосок,
Но даже не подрасти пустышку.
Я хотел сказать, что много знаний низок
На протяжении всего это связано с этим образом жизни.
Для того, чтобы "Я бы сказал,
Многие хотят видеть меня мертвым
Говорите эти вещи как бы не на том же месте.
Но, тем не менее, это не для тех, которые рвутся,
В целом, очевидно, что мы живем в трудное время.
И теперь никто не не так просто, это было само собой разумеется.
Может быть, но чувствую, что я хочу стать шпионами,
Пассажиры, которые находятся за мной Бакст.
Его пальцы с ожирением показывает
Скрытие эмоций Лада,
Трение и на поворотах,
Но я, но я вижу в BLA является отражением окна Тадж '.
Как говорится, есть доля правды в каждом Joka.
Я держу ручку в правой руке,
Который превращает правду мою половину Joka,
Это как привычка, из которой он pagrūtāk спешиться.
Здесь мы имеем от Gustavo вопроса. (Или это должно быть?)
Было бы полезно, чтобы думать обо всех вас. (Неужели все это должно быть, что?)
SITA, как это было бы совсем заявление для моего народа,
После того, как пасутся, вырваны с корнем, стрелять.
Здесь мы находимся в том же я одни и те же ты,
Только внешне будет все немного изменилось.
Гадости о нем.
Ключ к существу являются,
Тот, кто под моими работами ставит свои подписи.
Кто это вы спрашивали?
Я актер назвал его
И по-прежнему в одиночку без него был тур
С песней по жизни,
Пересекающаяся, крест-накрест, так что молчание не ничего.
Допустим, что это "Факт" держаться вместе много švakāk, чем в прошлом,
Но это уже совсем другая история.
И вперед!
Здесь мы имеем от Gustavo вопроса. (Или это должно быть?)
Было бы полезно, чтобы думать обо всех вас. (Неужели все это должно быть, что?)
Те, кто не с улицы нечистот развратная
ТВ только видит бурную реальность,
В то время, глядя на мать, но она может быть прочитана в прессе.
Радио чист, потому что есть все платье.
8 из 10 станций подвергнуты цензуре.
Ясно, что тоже есть грубая ошибка, чтобы увидеть
Но общее количество средств массовой информации оказывается поверхностно.
Да 60 лет получить действительно ierūsēja
Желание воспринимать вещи как они есть.
О в этой "части к моей истории.
Вот и мы ...
Вау ', остановите один пример,
Так или иначе это всегда срабатывает.
В среднем, один в моей песне около 500 слов заливки
Из них вы будете слышать максимум 3:
Bļadj, nahuj, пошел на хуй, и это все.
Вы готовы ругать нас и готов бить нас.
И, как мы можем тут с двумя маленькими детьми, мать
Говорить о какой-либо объективности,
О том, что у нас есть словарный запас трясти
Наши музыкальные вкусы и те из наших убеждений,
Тот факт, что насилие песня Смотрите также: | |
