Сорвись на меня иголками листьев,
Как будто я всё замечаю итак.
Наши руки свободны, порой даже слишком,
Бог знает, Бог видит, когда ты не чувствуешь такт.
Сорвись на меня резким звоном и пылью.
Скулы вечными соснами рек солёных фокстрот,
Громких отзвуков лес на обиде старинной,
Так отпляшем мы чувства газет желтых слов.
В этом северном вальсе я все понимаю,
Только вот эти строки не для тебя.
Если моря вокруг ты не замечаешь,
Так снова сорвись - я буду рад.
Если хочется очень, то мы не утонем,
Нам повезет, и никто не умрет.
Могила большая : личный город-герой.
Сорвись на меня, только не стой.
В этом северном вальсе я все понимаю,
Только вот эти строки не для тебя.
Если моря вокруг ты не замечаешь,
Так снова сорвись - я буду рад.
Мыслью кость, шассе сильным
Остановит дыханье горной крови поток,
И никто не умрёт, кто-то скажет в могиле :
"Ты - слишком святая,
Я - душевнобольной."
