барыга икает, нервно докуривая.
я руку по локоть обкусываю.
из фильтров обугленных
руками, до желтизны прокуренными,
складываю тысячного журавля .
и отпускаю в небо, облаками заблеванное,
где навигаторы спутав со спутниками,
шатаюсь к тебе рандомно,
шарахаясь от остановок,
где за окном трамвая за 12 рублей вакханалии,
где ветры берут за шиворот.
дрожу, как монета, проглоченная таксофоном,
банка от нескафе, растолстев,
придавила тяжестью подоконник,
а я в ее телище руку толкаю,
надеясь спастись хоть одним недокуренным.
вчера наша однушка приютила флэшмоб,
вчера наша однушка кидала зиги
и кряхтела богатством советских постелей,
осознав на себе термин секс,
вчера к нам приезжали менты и ты,
укрывая меня пальто, молью, сдохшей назад лет сто, съеденным,
зарывал на 2 метра под пол.
еле ворочая языком, я цитировала тебе есенина.
сегодня-чашки разбиты уже обо всем,
сегодня снег забегает умирать на наш подоконник,
сегодня против меня даже будильник настроен
сегодня я вылезаю из-под подушек обломков,
солнце взошло, наебав нас, с запада,
как кенни, выжив еще на одном восходе,
и кошкой гадливой несет от бомжа,
пока я роюсь в попытке вычленить твои запахи.
ночной город. иркутск
блюю. опаздываю за синим, синея от холода.
люди на остановках, плешивые на душу,
подпевают наушникам и постепенно сдают.
а я спешу-один вперед и два в сторону,
365 ножевых в спину год выдал календарю,
этой осенью мы начнем поджигать листья,
потом город, мы болтаемся по нему
,впихивая им в уши стихи,
за которые не дадут даже 30 серебрянных
ночной город. дырища,
где в сточные скидывают уже не только шлюх.
бои местного назначения.
раскручиваю,но вместо патронов в моем пистолете
уйма причин,
чтобы остаться здесь. huckster hiccups, nervous dokurivaya.
I'm biting the arm to the elbow.
filters of carbonized
hands up yellow stained,
I pile thousandth crane.
and release into the sky, clouds zablevali,
where navigators confused with satellites
stagger to you randomly,
balls of stops,
where outside the tram for 12 rubles orgy
where winds take the collar.
tremble, like a coin, swallowed payphones,
Bank of Nescafe, plump,
He crushed the weight of the sill,
and I in her hand pushing telische,
hoping to save at least one half-smoked.
Yesterday our odnushka sheltered flashmob,
Yesterday our odnushka threw Ridge
and groaned wealth Soviet beds,
realizing for yourself the term sex,
Yesterday we visited the cops and you
hiding my coat, moths, sdohshey back a hundred years, eaten,
I bury 2 meters under the floor.
barely moving his tongue, I quoted you Esenina.
Today-cup has broken everything,
Snow today runs to die on our window sill,
today against me, even the alarm is set
today I get out from under the rubble of pillows,
the sun rose, fuck us from the west,
Kenny, surviving on another sunrise,
and carries a cat by the homeless disgust,
while I rummage in an attempt to isolate your smells.
night city. Irkutsk
blyuyu. late for the blue, blue from the cold.
people at bus stops, bald per capita
sing along and gradually hand over headphones.
I hasten to-one forward and two to the side,
365 stab in the back gave calendar year,
This autumn we will start setting fire to the leaves,
then the city, we hang on it
, Vpihivaya poems in their ears,
which will not allow for even 30 silver
night city. dyrischa,
where the waste they throw not only whores.
local fighting purposes.
untwist, but instead of bullets in my gun
a lot of reasons,
to stay here. | |
