После сей ночи, придя на ночлег,
Долго философ не мог заснуть.
Но болью усталость сдавила глаза,
И до обеда он спал без суют.
Проснувшись про ночь, он думал что сон,
Что жуткая ночь была та не явь.
И выпив горилки для крепости сил,
Страшился без хмеля прийти он в себя.
А спрашивал кто о событиях в церкви,
Хома не решался ответить, боясь:
“Да были всякие чудеса”-
Лишь он отвечал, держа трубку в зубах.
И после обеда всё часом за час
Философ мрачней и мрачней становился.
Не игры дворовых, не люди села
Его не меняли, он не веселился.
И страх загорался в нём вместе с тьмой,
По небу сгущалась, что распростираясь.
“А ну, пора нам, вставай-ка бурсак! –
Казак ему крикнул седой,- Собирайся!”
Опять привели его в церковь сию,
Опять за ним хлопнули, заперши дверь,
Опять он один, опять давит грудь,
Знакомые образа, рамы и гроб.
“Что ж, мне теперь не в диковинку диво.
Оно с первого, потом же не так,
Не страшно уже, сначала немного,
Конечно сначала без страха никак”.
Спеша на крылос, он ступая и подле
Себя он ниц круг начал черкать,
Заклятия шёпотом произнёс тут же,
И не отрывая глаз начал читать.
Но около часу прошло, как устал он.
Подумав: “Нюхну-ка я табака”.
И прежде, как он поднёс его к носу,
На гроб его робко катились глаза.
“О нет…! о да…!”,- о труп перед ним.
На самой черте уже он стоял
И вперил мёртвые на Хому
Позеленевшие глаза…
Бурсак содрогнулся от холода в жилах
И потупив очи, дрожа, стал читать
Всё громче и громче заклятья, молитвы,
Опять зубов ведьмы удары слыша.
Ещё покосился слегка и увидел,
Что труп его ловит, но нет же не там.
Руками махает и точно не видит,
Где ж он стоит, слепая дрянь!
И с ведьминых уст тот час покатились
Глухие ворчанья, тляные слова.
Смолы будто всхлипы клокот кипящей.
И праведник понял: “Заклятия, да?!”
И ветер поднялся по церкви от слов,
И шумы послышались, будто бы крыл
Летящих снаружи и множество бьющих
В железные рамы и церкви окон.
Несметная сила громила, ломилась,
Царапали когти, свища диким визгом.
Двери шатались, и сердце билось,
Заклятия лились, ревели молитвы.
Философ от боли зажмурил глаза.
И всё вдруг секундой вмиг осенилось.
Вдали засвистал крик петуха.
Жизнь возвращалась с лучами воскресшего солнца!!!… After this night, coming for the night,
Long philosopher could not fall asleep.
But the fatigue squeezed the eyes,
And before lunch, he slept without fuss.
Waking up about the night, he thought that sleep,
What a terrible night was that not to say.
And drinking the gorge for the fortress of forces,
He was afraid without hop to come to himself.
And asked who about the events in the church,
Homa did not decrease to answer, fearing:
"Yes, there were all sorts of miracles" -
Only he answered, holding a tube in the teeth.
And after dinner all hour per hour
The philosopher of gloomy and gloomy became.
Not the game of yard, not people sat down
He was not changed, he did not have fun.
And fear lightathed in it together with Darkness,
In the sky, thickened, saying.
"And well, it's time for us, get up-ka Bursak! -
The Cossack shouted his gray, - Colive! "
Again led him to the church so
Again they slammed him, locked the door,
Again he is alone, again presses the chest,
Familiar images, frames and coffin.
"Well, I am not afraid of Divo.
It from the first one, then not
Not scary already, first a little,
Of course, at first without fear no way. "
Hurry to the crusher, he steps
He started smoking himself a circle
Spelling with a whisper pronounced immediately
And not taking the eye began to read.
But about a hour passed, as he was tired.
Thinking: "Nyukhnu I Tobacco."
And before he brought him to the nose,
His eyes robbed him on the coffin.
"Oh no…! Oh yes ...! ", - About the corpse in front of him.
At the very damn he was already standing
And visited the dead on womew
Green eyes ...
Bursak shuddered from the cold in the veins
And having filled eyes, trembling, began to read
Louder and louder spell, prayers,
Again the teeth of the witch strikes hearing.
Still glanced slightly and saw
That the corpse catches him, but there is not there.
Hands waving and definitely sees
Where he stands, blind rubbish!
And with witch mouth that hour rolled
Deaf Vorknya, woven words.
The resins seemed sobbot boiling.
And the righteous understood: "Sweets, yes?!"
And the wind climbed the church from words,
And noises heard seem to be wings
Flying outside and many beating
In the iron frames and churches of windows.
The irrelevant strength threshing, broke,
Scratched claws, fistula wild squeals.
The doors were hacked, and the heart beat,
The spells flowed, roaring prayers.
The philosopher from pain climbed his eyes.
And all of a suddenly the second in the midst of the VMIs.
Divided the crop of the rooster.
Life returned with the rays of the Risen Sun !!! ... Смотрите также: | |
