Я выхожу в магазин, пересекаю мокрую улицу. На другом конце Земли ты мечтаешь проснуться другим человеком.
Это не косплей, со скоростью света проходит год из нескольких дней. Под износ леса густых щетин эффективные расстройства на скользкие 28. Пло (шум, метро) щадь, вас невозможно стало слышать слов, ни я, как почтальон, сшивали с гемоглобином нутро сшиваю. В кухне только трое, в смысле ноги очень долго собирались курить с полными баками зажигалок с действиями без особых причин. Я покажу в сезон навязчивых идей только тебе, ведь остальные женщины [будто] самые неприятные вселенной -- имеют неразборчивые имена, волосы из полиэтилена. И лучше бы не говорили про зеленые штаны и про скальды синевы про "тошнит". Я и львы будем агонизировать вместе. Человеки слепки из теста играются как дети последними салистыми запаха в углах кинозала на тяжелом ляссе. Вокруг [глаба] и [ниязницы], вместо музыкантов будут выступать несколько сантиметров пыли, а смыт трое уставших белых рабов придумывают сюжеты к фильмам, которые при монтаже следует выжечь, а я лично слежу за тем, чтобы воздуха было ни больше, ни меньше, ровно столько, чтоб выжить.
Свобода бесконечных лестничных пролетов, внизу доносятся звуки разговоров, все говорят о разном и одновременно об одном. Человеко-муравьи спешат по капиллярам-переулкам к Наташе-Королеве Улья, сжатые хелицеры истекают слюной, глядя на чужую женщину. Ты свою одень, обуй и любуйся, а потом ешь. Не забывай дышать. Не знаю, что я хочу все сжечь. Весь город в копоти, люди проезжают мимо, люди мимо мертвы. Здесь был самый сильный пожар, как театр, который постоянно сгорал, правда, это такой огонь, в котором ты визжишь, катаешься. Очень смешно гореть на пустой желудок, от запаха жаренного мяса по горящему телу пробегают голодные спазмы. Встретил друга, нашел его восхитительным, пригласил на выходные в Выборге, Рекурск. В треске белого шума вашего рацио давно стонет часовой. Тело его дробится на секунды в узком гробу корпуса, от трения мгновений друг о друга разгорится пламя мировой революции, кухарки выбегут на улицу. Рагу из врагов -- всем вдоволь еды, обитатели кастрюль еще покажут.
Привет
Да вы просто маленькие пожарные,
такие же толстые и любите взятки,
а я люблю вой сирен, когда воют заводы,
думая, что скоро все сдохнут,
застынут в янтаре техногенности. Наверное, это мой ангел, только почему она такая толстая, у неё усы и золотые зубы? Я перевел на страницу и застыл между букв упавших с крыш графоманов.
Привет.
Разбивайтесь.
Привет.
Тоните.
Привет.
Путайте дозировки. Мне очень, мне все равно.
Привет. I go out to the store, cross the wet street. On the other side of the Earth, you dream of waking up as a different person.
This is not a cosplay, a year of several days passes at the speed of light. Under the wear and tear of the forest of thick bristles, effective frustrations on slippery 28. Plo (noise, metro) spare, it became impossible to hear the words, nor I, like a postman, sewed with hemoglobin inwardly. In the kitchen, only three, in the sense of their legs, were going to smoke for a very long time with full tanks of lighters with actions for no particular reason. I will only show you in the season of obsessions, because the rest of the women [as if] the most unpleasant in the universe - they have illegible names, hair made of polyethylene. And it would be better not to talk about green pants and blue skalds about "sick". Me and the lions will agonize together. Human casts from the dough are played like children with the last greasy smell in the corners of the cinema on a heavy ribbon. Around the [glab] and [niyaznitsa], instead of musicians, several centimeters of dust will perform, and three tired white slaves are washed away coming up with plots for films that should be burned out during editing, and I personally make sure that there is no more, no less air just enough to survive.
The freedom of endless flights of stairs, the sounds of conversations are heard below, everyone is talking about different things and one thing at the same time. The ant-man rush along the capillaries-lanes to the Natasha-Queen of the Hive, the compressed chelicerae are salivating, looking at the strange woman. You put on yours, put on your shoes and admire, and then eat. Remember to breathe. I do not know that I want to burn everything. The whole city is covered in soot, people are passing by, people are dead. There was the most powerful fire here, like a theater that was constantly burning down, however, this is the kind of fire in which you squeal and roll. It is very funny to burn on an empty stomach; hungry spasms run through the burning body from the smell of fried meat. Met a friend, found him adorable, invited him for a weekend in Vyborg, Rekursk. In the crackle of the white noise of your radio, the sentry has long groaned. His body is crushed for seconds in the narrow coffin of the body, from the friction of moments against each other the flame of the world revolution will flare up, the cooks will run out into the street. Stew of enemies - everyone has plenty of food, the inhabitants of the pots will show more.
Hi
You're just little firefighters
the same fat and love bribes,
and I love the howl of sirens when factories howl,
thinking that soon everyone will die,
frozen in the amber of technogenicity. Probably, this is my angel, but why is she so fat, does she have a mustache and golden teeth? I turned to a page and froze between the letters of the graphomaniacs who had fallen from the rooftops.
Hey.
Break up.
Hey.
Drown.
Hey.
Confuse dosages. I really, I don't care.
Hey. Смотрите также: | |
