Уже все живы. Ересь не порок.
Голодный раб доволен выходными.
В аду сегодня кормят отбивными,
В раю, по слухам, яйца и творог.
Тепло и сытно, но ни там, ни там
Нас нет, и хорошо, и, слава Богу!
Бог, кстати, собирается в дорогу,
Но видно по глазам, что он устал.
Цинизм спасает, но не навсегда.
Восставшие живых ревнуют к смерти,
Но смерти нет - ось превратилась в вертел
Все замерло, течет одна вода.
Да что там смерти! Даже денег нет.
Нет в принципе, в природе и в помине.
И, если б дамы не ходили в «мини»,
То мир бы был скучнее, чем балет.
Под золотом желтеют паруса,
Взрослеют дети ложки оловянной,
И гении с судьбою безымянной
Боятся счастью заглянуть в глаза.
И гении с судьбою безымянной
Боятся счастью заглянуть в глаза.
И гении с судьбою безымянной
Боятся счастью заглянуть в глаза.
Already all alive. The heresy is not a vice.
Hungry slave satisfied with the weekend.
In hell today feed chops,
In paradise, on rumors, eggs and cottage cheese.
Warm and satisfying, but neither there nor there
We are not, and well, and, thank God!
God, by the way, is going to the road,
But it can be seen in the eyes that he is tired.
Cynicism saves, but not forever.
The rebels are jealous of death,
But there is no death - the axis turned into a spit
Everything froze, one water flows.
Yes, that there is death! There is no money.
Not in principle, in nature and in risen.
And if the ladies did not go to the "mini",
Then the world would have been boring than ballet.
Under gold yellow sails,
Kids adhered to tin spoons,
And genius with fate nameless
Fear happiness to look into the eyes.
And genius with fate nameless
Fear happiness to look into the eyes.
And genius with fate nameless
Fear happiness to look into the eyes.
