Ю. А. Гагарину
Я первый смерил жизнь обратным счетом.
Я буду беспристрастен и правдив:
Сначала кожа выстрелила потом
И задымилась, поры разрядив.
Я затаился и затих, и замер.
Мне показалось, я вернулся вдруг
В бездушье безвоздушных барокамер
И в замкнутые петли центрифуг.
Сейчас я стану недвижим и грузен
И погружен в молчанье, а пока
Меха и горны всех газетных кузен
Раздуют это дело на века.
Хлестнула память мне кнутом по нервам,
В ней каждый образ был неповторим:
Вот мой дублер, который мог быть первым,
Который смог впервые стать вторым.
Пока что на него не тратят шрифта -
Запас заглавных букв на одного.
Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,
Но дальше я поднялся без него.
Вот тот, который прочертил орбиту.
При мне его в лицо не знал никто.
Я знал: сейчас он в бункере закрытом
Бросает горсти мыслей в решето.
И словно из-за дымовой завесы
Друзей явились лица и семьи.
Они все скоро на страницах прессы
Расскажут биографии свои.
Их всех, с кем знал я доброе соседство,
Свидетелями выведут на суд.
Обычное мое, босое детство
Оденут и в скрижали занесут.
Чудное слово "Пуск" - подобье вопля -
Возникло и нависло надо мной.
Недобро, глухо заворчали сопла
И сплюнули расплавленной слюной.
И вихрем чувств пожар души задуло,
И я не смел или забыл дышать.
Планета напоследок притянула,
Прижала, не желая отпускать.
И килограммы превратились в тонны,
Глаза, казалось, вышли из орбит,
И правый глаз впервые, удивленно
Взглянул на левый, веком не прикрыт.
Мне рот заткнул - не помню, - крик ли, кляп ли.
Я рос из кресла, как с корнями пень.
Вот сожрала все топливо до капли
И отвалилась первая ступень.
Там, подо мной, сирены голосили,
Не знаю - хороня или храня.
А здесь надсадно двигатели взвыли
И из объятий вырвали меня.
Приборы на земле угомонились,
Вновь чередом своим пошла весна.
Глаза мои на место возвратились,
Исчезли перегрузки, - тишина.
Эксперимент вошел в другую фазу.
Пульс начал реже в датчики стучать.
Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу
И получил команду отдыхать.
И стало тесно голосам в эфире,
Но Левитан ворвался, как в спортзал.
Он отчеканил громко: "Первый в мире!"
Он про меня хорошее сказал.
Я шлем скафандра положил на локоть,
Изрек про самочувствие свое...
Пришла такая приторная легкость,
Что даже затошнило от нее.
Шнур микрофона словно в петлю свился,
Стучали в ребра легкие, звеня.
Я на мгновенье сердцем подавился -
Оно застряло в горле у меня.
Я отдал рапорт весело, на совесть,
Разборчиво и очень делово.
Я думал: вот она и невесомость,
Я вешу нуль, так мало - ничего!
Но я не ведал в этот час полета,
Шутя над невесомостью чудной,
Что от нее кровавой будет рвота
И костный кальций вымоет с мочой...
Все, что сумел запомнить, я сразу перечислил,
Надиктовал на ленту и даже записал.
Но надо мной парили разрозненные мысли
И стукались боками о вахтенный журнал.
Весомых, зримых мыслей я насчитал немало,
И мелкие сновали меж ними чуть плавней,
Но невесомость в весе их как-то уравняла -
Там после разберутся, которая важней.
А я ловил любую, какая попадалась,
Тянул ее за тонкий невидимый канат.
Вот первая возникла и сразу оборвалась,
Осталось только слово одно: "Не виноват!"
Но слово "невиновен" - не значит "непричастен", -
Так на Руси ведется уже с давнишних пор.
Мы не тянули жребий, - мне подмигнуло счастье,
И причастился к звездам член партии, майор.
Между "нулем" и "пуском" кому-то показалось,
А может - оператор с испугу записал,
Что я довольно бодро, красуясь даже малость,
Раскованно и браво "Поехали!" сказал.
(читает Сергей Чурсин) Yuri Gagarin
I first measured the life countdown.
I will be candid and truthful:
First, the skin then fired
And puffed pores discharge.
I hid and was quiet and still.
I thought I was back suddenly
The callousness of airless pressure chambers
In closed loop centrifuges.
Now I become motionless and Georgia
And immersed in the silence for now
Fur and horns all the newspaper's cousin
Inflate the case for centuries.
I recall lashed the whip on the nerves,
In it, each image was unique:
Here's my stunt double, which could be the first
Who was able for the first time to become the second.
So far, it does not spend font -
The stock of capital letters for one.
We are alone with him went all the way to the elevator,
But then I went without him.
That's the one that traced the orbit.
When I face him no one knew.
I knew he is now in the hopper closed
Throw a handful of thoughts in a sieve.
And if because of the smokescreen
Friends were individuals and families.
They were soon in the press
They tell their biographies.
They were all with whom I have known a good neighborhood,
Witnesses will bring to the court.
Average mine, barefoot childhood
Dressed in the tables ENTERED.
A wonderful word & quot; Start & quot; - Similarity cry -
Appeared and hovered over me.
Unkindness, grumbled dully nozzle
And spat saliva melted.
And the whirlwind of feelings of the soul fire blown out,
And I did not dare, or forgot to breathe.
Planet finally pulled,
Pressed, unwilling to let go.
And turned kilograms to tonnes,
His eyes seemed to come out of their sockets,
And the right eye for the first time, surprise
He looked to the left, the age is not covered.
I stuffed my mouth - I do not remember - you cry, you gag.
I grew up out of the chair, like the roots of a tree stump.
That ate up all the fuel drops
And dumps the first step.
There, beneath me, sirens wailing,
I do not know - burying or storing.
Here the engines howled hoarsely
And from the arms pulled me.
Instruments settled down on the ground,
Again he went to his usual spring.
My eyes returned to the place,
Gone overload - silence.
Experiment entered into another phase.
Pulse began probes in less knocking.
I flew in the night, passing the evening, immediately
And he received the command to rest.
And it was closely voices in the air,
But Levitan burst as the gym.
He rapped loudly: & quot; The world's first! & Quot;
He said good about me.
I put on a spacesuit helmet elbow
Has spoken about his well-being ...
It came so cloying ease
That even felt sick from it.
Microphone cord like in the loop streaks,
Pounding in the ribs lungs ringing.
I momentarily choked heart -
It stuck in my throat.
I gave a report of fun, on conscience,
Legible and very business.
I thought, here it is, and weightless,
I weigh zero, so little - nothing!
But I did not know at this hour of the flight,
Joking of weightlessness wonderful,
What of it will be bloody vomiting
And wash the bone calcium in the urine ...
All that he was able to remember, I just listed,
He dictated on tape and even recorded.
But hovering over me disjointed thoughts
And knocked together sides on the log.
Weight, the visible thought I counted a lot,
And small scurried between them a little smoother,
But weightlessness weight them somehow equalized -
There after sorted out, which is important.
I caught any, which came across,
She pulled her thin invisible rope.
That first emerged and immediately cut short
You're just one word: & quot; Do not blame! & Quot;
But the word & quot; innocent & quot; - It does not mean & quot; innocent & quot ;, -
So Russia has been going on since a long-standing.
We do not draw lots - winked at me happiness
And the communion of the stars party member, Maj.
In the & quot; zero & quot; and & quot; start & quot; someone thought
And maybe - to the consternation of the operator recorded,
I'm pretty cheerfully, even showing off a little,
Relaxed and Bravo & quot; Let's go! & Quot; He said.
(reads Sergei Chursin) Смотрите также: | |
