Запись для Константина Мустафиди (октябрь 1973)
Я был душой дурного общества,
И я могу сказать тебе,
Мою фамилью, имя, отчество
Прекрасно знали в КГБ.
В меня влюблялася вся улица,
И весь Савеловский вокзал,
Я знал, что мной интересуются,
Но все равно пренебрегал.
Свой человек я был у скокарей, скокарей,
Свой человек у щипачей,
И гражданин начальник Токарев, падла Токарев
Из-за меня не спал ночей.
Ни разу в жизни я не мучился
И не скучал без крупных дел,
Но кто-то там однажды скурвился, ссучился
Шепнул, навел и я сгорел.
Начальник вел себя не въедливо,
Но на допросы вызывал,
А я всегда ему приветливо
И очень скромно отвечал.
Не брал я на душу покойников
И не испытывал судьбу,
И я, начальник, спал спокойненько,
И весь ваш МУР видал в гробу.
И дело не было отложено
И огласили приговор,
И дали все, что мне положено,
Плюс пять мне сделал прокурор.
Мой адвокат хотел по совести
За мой такой веселый нрав,
А прокурор просил всей строгости
И был, по-моему, неправ.
С тех пор заглохло мое творчество,
Я стал скучающий субьект,
Зачем же быть душою общества,
Когда души в нем вовсе нет.
