Мой дед Григорий родом из Одессы,
Моя генеалогия проста.
Пускай струна завьется мелким бесом,
Попробуем мелодию с листа.
Дед выстроил у моря халабуду
С еврейским здравым смыслом, без затей,
И бабушка, послушная Талмуду,
Родила много дедушке детей.
А папа, Лев Абрамыч, был из Польши.
Капиталистов видя всех в гробу,
Он был тогда известный всем подпольщик,
В Одессе вел подпольную борьбу.
Там были интересные моменты,
Смешалось все: "виват", "банзай", "ура",
Чека, Деникин, Троцкий, интервенты,
Налетчики, маркеры, шулера.
Разрушили весь мир до основанья.
Кто был никем, так и живет никем.
Все кончилось на Тихом океане,
Но началось, как в песне, "а затем..."
И тут, когда пошла такая пьянка,
И в ход пошел последний огурец,
Тут вылез, словно бледная поганка,
Товарищ Сталин - "наш родной Отец".
...И по этапу двинулись: врачи,
Баптисты, прокуроры и эсдеки,
Крестьяне, работяги, скрипачи,
Князья, народовольцы - словом, "зеки".
Их всех не сосчитать. Ответ простой:
Мы знаем, кто играл в игрушки эти.
И Лев Абрамыч сгинул под Интой,
Но дело сделано, и я на этом свете.
Я пережил две малые войны,
Одну Великую (за все спасибо маме),
Штук семь руководителей страны,
Пять "по рогам" и ссылку в Казахстане.
Я реабилитирован навек,
Я эту справку в рамочке повесил...
Гуляют вьюги, заметает снег,
Над мертвым лагерем ни говора, ни песен.
И вот теперь у света на краю,
Где под ногами мечется поземка,
На белой зоне у ворот стою
И песенку для вас пою негромко. My grandfather Gregory hails from Odessa,
My genealogy is simple.
Let string curl small demon,
Let's try to tune sheet.
My grandfather built the sea Khalabuda
With the Jewish common sense, austere,
And grandmother, obedient to the Talmud,
She gave birth to many children's grandfather.
And Dad, Leo Abramitch was from Poland.
Capitalists seeing everyone in the tomb,
He was then known to all of the underground,
In Odessa, he led the underground struggle.
There were interesting moments,
Mix all: "viva", "Banzai," "Cheers"
Checa, Denikin, Trotsky, interveners,
Raiders, markers, sharpie.
They destroy the whole world to its foundations.
Who was a nobody, and nobody lives.
It's all over the Pacific,
But the beginning, as in the song, "and then ..."
And then, when I went to a booze,
And in turn went to the last cucumber,
Then I got, like pale grebe,
Stalin - "our dear father."
... And on the stage moved: doctors,
Baptists, prosecutors and social democrats,
The peasants, hardworking, violinists,
Princes, the People - in a word, "convicts".
They all count. The answer is simple:
We know who is playing in these toys.
And Leo Abramitch disappeared under the Inta,
But it's done, and I have in this world.
I survived two small wars,
One great (thank you mom for everything)
Pieces of seven leaders of the country,
Five "by the horns" and a link in Kazakhstan.
I rehabilitated forever,
I have this certificate in a frame hung ...
Walk blizzard, snow sweeps,
Above the camp dead speak or songs.
And now at the light on the edge,
Where underfoot rushes drifting snow,
On the white zone at the gates stand
And a song for you to sing softly. Смотрите также: | |
