Ты снимаешь саккос и митру, ряса прилипла к спине.
Я вижу могучие уши, их тени парят на стене.
Мне хочется выпить с горя и голым плясать при луне,
Где твои пейсы, которые так нравились мне?
Где твои пейсы которые нравились мне?
Где твои пейсы которые нравились мне?
Раньше у нас был профит, а нынче у нас есть навар
Есть свечи, ладанки, мощи, Бог, святость и прочий товар
Нам всем отрезали что-то, кому-то даже вдвойне.
Кстати, где твои пейсы, которые нравились мне?
Где твои пейсы, которые нравились мне?
Где твои пейсы, которые нравились мне?
Я не спрашиваю, зачем ты тянешь к амвону пожарный рукав,
Опасны горящие свечи в дрожащих от веры руках.
Когда эта церковь вспыхнет огнём, я взлечу на твоей спине
Ты гордо раскинешь уши, но за что удержаться мне?
Где твои пейсы, которые нравились мне?
Где твои пейсы, которые нравились мне?
You shoot sakkos and miter, robe stuck to his back.
I see the mighty ears, their shadows floating on the wall.
I would like to have a drink with grief and dance naked in the moonlight,
Where are your sidelocks, who so liked me?
Where are your sidelocks who loved me?
Where are your sidelocks who loved me?
Previously, we had a profit, but now we have a fat
There are candles, amulets, the power of God, the holiness and other goods
We all cut something, someone even twice.
By the way, where are your sidelocks, who loved me?
Where are your sidelocks, who loved me?
Where are your sidelocks, who loved me?
I do not ask why you pull a fire hose pulpit,
Dangerous lighted candles in their hands trembling from the faith.
When fire breaks out, this church, I vzlechu on your back
You proudly raskinesh ears, but for that I stay?
Where are your sidelocks, who loved me?
Where are your sidelocks, who loved me?
