- Я думала, ты бросил.
- Я бросил, - говорит он, придерживая уголком губ сигарету, и хлопает себя по карманам в поисках зажигалки, - но, как видишь, нам удалось остаться близкими друзьями.
Когда она ехала в этот город, она торжественно зареклась с ним встречаться. Она говорила себе об этом на вокзале, в гостинице, в маникюрном салоне, в книжном магазине и на каждой из центральных улиц. Она шла и хвалила себя. "Я подросла. Мне больших трудов стоило мое чертово душевное равновесие. Я не хочу проблем, и у меня не будет проблем. Он не напишет мне, потому что не знает, что я здесь; а если узнает и напишет, я что-нибудь придумаю. Это не очень сложно, была даже такая социальная реклама. Протягивали рюмку, и решительная рука ее останавливала. У меня нет зависимости. Я свободна".
- У тебя перепуганный вид, детка.
- Не льсти себе. За "детку" убивать надо, конечно.
- Ну нет, мало ли, из-за чего он может быть у тебя перепуганный. И губы синие тоже мало ли, отчего. Может, ты шла сюда решительная, а пришла и вдруг поняла, что все еще любишь меня. Тут ничего от меня не зависит, детка.
- Ах ты свинья. Да, пришла, обнаружила спесивого дурака на месте своего мальчика, и теперь испытываю ужас. Леденящий. Ну?
И они смеются. И дальше они в основном смеются - "Я тут купил недавно Альфа Ромео, хотел показать тебе ее, но неожиданно пропил" - "я своих проиграла - мужа-нефтяника и дачу в Барвихе" - "в покер?" - "в ладушки", - "а дети?" - "дети пытаются проиграть меня"; он ей показывает свою кошку в телефоне, ту самую, которой они когда-то вместе колтуны выстригали, показывает маму, лучшего друга Дарта, она радуется, что он не пропил и его тоже, он парирует, что пытался неоднократно, но Дарт - это как божий дар, захочешь, а не пропьешь.
- Я соскучился, - говорит он, как всегда, неожиданно, и она едва не забывает выдохнуть.
И тут ей хочется рассказать правду, всю эту чертову тонну правды, которую она везла сюда в купе, зачем-то, зная, что она все равно никому не пригодится; о том, как она разговаривает с ним мысленно каждый раз, когда зависает над винной картой в ресторане, над кронштейном в магазине одежды; о том, как она целыми вечерами придумывает шутки, чтобы уделать его при случае, зная, что случая не представится; о том, что когда у нее спрашивают какие-нибудь родственники друзей, на свадьбах или больших семейных праздниках - а вы замужем? - она кивает и улыбается, - а кто он? - он драматург, - всегда имея в виду его, конечно; о том, какой был у него чудесный голос в двадцать семь лет, даже когда он пел пьяный у нее под окнами, фальшивя и сбиваясь на хохот; о том, как бессмысленно все это, как невосстановимо, можно сейчас поймать такси и поехать к нему, и там еще выпить и пошутить о том, что вот, это моя книжка тут у тебя стоит, знаешь, сколько ты задолжал, я тебе читательский аннулирую, оо, как же так, не трогай мой читательский, это все, что мне осталось на старости лет - и даже заняться любовью, умирая от неловкости и смущения, он разжился брюшком, она тоже не делается с годами прекрасней, и что-то почувствовать даже, вот, память тела, мы здорово подходили друг другу, не правда ли - и уехать наутро, всем подряд сладким пытаясь зажевать горький привкус нелепости и разочарования, - но не надо, не стоит.
Она понижает голос и придвигается совсем близко к столику.
- Не вижу в этом ничего сверхъестественного. По кому же еще.
Они расходятся у перекрестка, он растроган, сердечен, обнимает ее крепко и не хочет отпускать. Потом вспоминает о чем-то, роется в кейсе, извлекает книжку и протягивает ей.
- Тут одни прохвосты издали сборник моих пьес. Там есть одна про тебя.
- Не лги, там должно быть добрых три про меня.
- Я не буду подписывать, можно?
- Нет уж, подпиши. Так ее труднее будет пропить.
В гостинице она раскроет книгу и прочтет: "Я утратил всю власть над тобой, но надеюсь, что при мне осталось по крайней мере обаяние. Был счастлив тебе сегодня. Даже нет, просто. Был счастлив тебе. Твой Т." - I thought you quit.
- I gave up - he says, holding the corners of her mouth a cigarette, and slaps his pockets for lighters - but, as you can see, we have been able to remain close friends.
When she went to the city, she solemnly zareklas meet him. She told herself it at the station, in a hotel, in a nail salon, a bookstore, and on each of the main streets. She walked and praised himself. "I grew up I was at great pains to my fucking peace of mind I do not want problems, and I will not have the problems he did not write to me, because I do not know I'm here,... And if you know and write, I think of something . It is not very difficult, there was even a social advertising. holds out a glass, and a strong hand to stop her. I have no relationship. I'm single. "
- You kind of scared, baby.
- Do not flatter yourself. For "Baby" to kill is necessary, of course.
- Well, no, you never know, because of what it can be you terrified. And there, too, his lips blue, making a little. Maybe you came here strong, and came, and suddenly realized that you still love me. There's nothing not depend on me, baby.
- Oh, you're a pig. Yes, I come, arrogant fool discovered on the site of his boy, and now feel terror. Chilling. Well?
And they laugh. And then they basically laughed - "I've bought recently, Alfa Romeo wanted to show it to you, but suddenly propyl" - "I lost my - oilman husband and a dacha in Barvikha" - "Poker?" - "Okay in the" - "and the children?" - "Children try to play me"; he she shows her cat on the phone, the one they used to be with mats cut out, show mom, best friend Darth, she is glad that he did not propyl him too, he retorts that he tried repeatedly, but Dart - it's like God's gift, you want to, and not spend on drink.
- I missed you, - he said, as always, unexpectedly, and she almost forgets to breathe.
And then she wants to tell the truth, the whole damn ton of truth, which she was carrying in a coupe here, for some reason, knowing that it is still no one will come in handy; how she talks to him mentally every time hangs over the wine list in the restaurant, on the bracket in a clothing store; how it comes up with a joke whole evenings to udelat it in the case, knowing that the case will not be presented; that when she asked some family friends at weddings or large family gatherings - but are you married? - She nods and smiles - but who is he? - He is a playwright - always referring to it, of course; about what was in his wonderful voice in twenty-seven years, even when he sang drunk under her windows, fake and getting off to laughter; how pointless it all is irreparably, you can right now to get a taxi and go to him, and there is another drink and joke that here, this is my book here you should, you know, how much you owe, I'll library revoke , oo, how is it, do not touch my reader, is all that is left for me in my old age - and even make love, dying of embarrassment and embarrassment, he got hold of a paunch, it is also not done over the years, more beautiful, and feel something even now, the memory of the body, we are great for each other, is not it - and leave the next morning, all in a row trying to sweet jams bitter taste absurdity and disappointment - but it is not necessary, it is not necessary.
She lowers his voice and leans very close to the table.
- I do not see anything supernatural. As someone else.
They differ from the intersection, he moved, cordial, hugging her tightly and does not want to let go. Then he remembers something that digs into the case, remove the book and holds it.
- Here some scoundrels to publish a collection of my pieces. There's one about you.
- Do not lie, there must be a good three of me.
- I will not sign, you can?
- No, no, sign. So it will be more difficult to drink.
The hotel it will open the book and read: "I have lost all power over you, but I hope that when I have left at least was happy to charm you today is not even, was just happy you your TV...." Смотрите также: | |
