кажется, мы выросли, мама, но не прекращаем длиться.
время сглаживает движения, но заостряет лица.
больше мы не порох и мёд, мы брусчатка, дерево и корица.
у красивых детей, что ты знала, мама, - новые красивые дети.
мы их любим фотографировать в нужном свете.
жизнь умнее живущего, вот что ясно по истечении первой трети.
всё, чего я боялся в детстве, теперь нелепее толстяков с укулеле.
даже признаки будущего распада закономерны, на самом деле.
очень страшно не умереть молодым, мама, но как видишь, мы это преодолели.
я один себе джеки чан теперь и один себе санта-клаус.
всё мое занятие - структурировать мрак и хаос.
всё, чему я учусь, мама - мастерство поддержанья пауз.
я не нулевая отметка больше, не дерзкий птенчик, не молодая завязь.
молодая завязь глядит на меня, раззявясь.
у простых, как положено, я вызываю ненависть, сложных - зависть.
что касается женщин, мама, здесь всё от триера до кар-вая:
всякий раз, когда в дом ко мне заявляется броская, деловая, передовая,
мы рыдаем в обнимку голыми, содрогаясь и подвывая.
что до счастья, мама, - оно результат воздействия седатива или токсина.
для меня это чувство, с которым едешь в ночном такси на
пересечение сорок второй с десятой, от кабаташа и до таксима.
редко где еще твоя смертность и заменяемость обнажают себя так сильно.
иногда я кажусь себе полководцем в ссылке, иногда сорным семенем среди злака.
в мире правящей лицевой всё, что занимает меня - изнанка.
барабанщики бытия крутят палочки в воздухе надо мной, ожидая чьего-то знака.
нет, любовь твоя не могла бы спасти меня от чего-либо - не спасла ведь.
на мою долю выпало столько тонн красоты, что должно было так расплавить.
но теперь я сяду к тебе пустой и весь век ее стану славить. think we grew up, my mother, but do not stop take.
time smooths the movement, but sharpens the face.
we were not powder and honey, we pavers, wood and cinnamon.
have beautiful children, you know, Mom, - new beautiful children.
we love them taking pictures in the right light.
living life smarter, that's clear at the end of the first third.
all I was afraid as a child, now absurd fatties with ukulele.
even signs of the future collapse of natural, actually.
very scary not die young, my mother, but as you can see, we have overcome.
I am one myself now Jackie Chan and one Santa Claus himself.
All my lesson - to structure the darkness and chaos.
everything I learn, Mom - Expertise maintain silence.
I'm not the zero mark more without daring chick, not a young ovary.
young ovary looks at me, razzyavyas.
from simple, as it should be, I call hatred, complex - envy.
As for women, mom, everything here from Trier to Kar Wai:
whenever the house to me stated catchy, business, best,
We were crying in the arms bare, shivering and whimpering.
that to happiness, my mother - it feedback sedatives or toxin.
for me it is the feeling with which you ride in a taxi at night
the intersection of the forty-second of the tenth, and from Kabatas to Taksim.
rarely even where your mortality and substitutability expose themselves so much.
sometimes I feel like a military leader in exile, sometimes weed seed among cereal.
ruling the world face all that interests me - the reverse side.
drummers being twist sticks in the air above me, waiting for someone's plate.
No, your love could not save me from anything - not saved because.
fell to me so many tons of beauty that was so melt.
but now I sit down to you empty the entire century it'll praise. Смотрите также: | |
