Мертвенный пепел лун в трауре неба,
Перхотью буквы звезд — мое имя.
Чтобы его прочесть столько верст.
Нибелунг, ничего у тебя не выйдет —
Кошка сдохла, хвост облез.
И никто эту кровь не выпьет, и никто ее плоть не съест.
Ждешь? Врешь! В руках синдромная дрожь. Пьешь? Что ж...
На то и солнечный день раскис в квадрате окна.
И твоя мама больна, и твоя мама одна.
Утешься собственным сном,
Где я — рябиной за окном.
Вольному руки греть в пламени танго,
Я заклинаю пить воды Конго,
Чтобы пожар отмыть — петь да петь.
Нибелунг, это палит костры туземка —
Бронзовая самка гну.
И ты в клетке ее так крепко, что не поймешь, почему...
«Весна» — похмельный сладко мурчит бес сна.
Вчера была тарида, сегодня в горле блесна.
Твое вино не беда, когда вина не ясна.
Еще одним серым днем на кухне с грязным столом,
Где я — рябиной за окном.
В памяти млечных рун — смерти и корни.
В рунах движения зла в миокарде,
Чтобы его простить — два крыла.
Нибелунг, это плавит твой воск конвектор —
Перья крыльев вмерзли в сталь.
Память в трубы уносит ветром... Улетай! Улетай!
Семь бед — один ответ — Бога нет как нет,
Где на столе будет гроб, там на столе будет спирт.
Где за столом кто-то пьет, там под столом кто-то спит.
Где человеческий лом присыпан хлоркой и льдом —
Там я — рябиной за окном.
© А. Литвинов