растекается небо по пленке бензинной лужи, накрывается искусственной радугой и идет ко дну.
мне бы к тебе, Мир, пристраститься.
а я пристращаюсь к вину.
кто бы скомканный лист истин моих отутюжил...
все слова - не туда впущены, не оттуда вылетели. Господи, да за что ты меня не отдашь смерти?
я устала от этой безумной злой круговерти и от вечной в сердце метели.
мне бы не плакать, а весело песни петь.
все говорят, мол, дело плёво.
/вот бы действительно было плёво!/
только всё падает с моих небоскребов.
и хочется цепенеть.
хочется цепенеть.
и когда все пошло против сценария, разбилось вдребезги, отразилось черными кляксами на солнце и пятнами дёгтя в бочонке вереска, наступает такая пора, когда ничего нет внутри.
только
тупое
отчаяние.
sky spreads over the film of gasoline puddles covered with artificial rainbow and is sinking.
I have for you, World, addicted.
and I'm addicted to wine.
who would have crumpled sheet ironed my truths ...
all words - not to let in, not out flew. My God, why did you not give me death?
I'm tired of this mad whirl of evil and of the eternal in the heart of the blizzard.
I would not cry and sing fun songs.
all say, they say, it's a trifling.
/ That would indeed have been a trifling! /
Only everything falls out of my skyscrapers.
and want to freeze.
I want to freeze.
and when things went against the script, shattered, reflected in black blotches on the sun and the spots of tar in a barrel of heather, there comes such time when there is nothing inside.
only
dull
despair.
