Он сейчас развернется, накинет пальто и уйдёт.
Свет погасит в прихожей, ботинки шнуруя на ощупь.
И не хлопая дверью, тихонько шагнёт за порог,
Целый срок без неё, а всего один год – между прочим.
Несмотря на часы, на дорогу, на дождь в январе,
На вокзал, дым из труб и забытый под кофром паспорт.
Он пойдёт закурив. Быстрым шагом, почти налегке
Всё оставив как есть, взяв с собою лишь кашель да насморк.
Сядет в поезд ночной, самый скорый из всех поездов.
Осветив двадцать лет огоньками ночных перегонов.
Не найдя пустяка для предлога чтоб встретиться вновь,
Не найдя ничего, даже номер её телефона.
Просто чувствуя сердцем, что жизнь убежала вперёд
И, наверное, ждёт его в том полюбившемся взгляде…
Он сейчас развернётся, накинет пальто и уйдёт,
Черт возьми, как он прав! Ничего не сказав на прощанье.
He will now unfold, it will throw a coat and leaves.
The light will be extinguished in the hallway, the shoes are moving to the touch.
And not flapping the door, quietly shakes for the threshold,
A whole period without it, and only one year - by the way.
Despite the clock, on the road, on the rain in January,
At the station, smoke from pipes and a passport forgotten under the coofer.
He will go around. Quick step, almost light
After leaving as it is, taking only the cough yes rhubber.
Sumits the night, the most fast of all trains.
Freshing twenty years of night distillation lights.
Not finding a trifle for the pretext to meet again,
Having found nothing, even her number of her phone.
Just feeling the heart that life ran tover
And, probably, waiting for him in that loved look ...
He will unfold, it will throw a coat and leaves
Damn how he is right! Nothing says for a farewell.
