На острове Столбы спадает птичий гомон.
Последнее тепло увозят лихтера.
Пускай оно достанется кому-нибудь другому.
Когда-нибудь и нам его пропишут доктора.
Еще позавчера в порту стонали тали,
колымский пролетарий растаривал трюма...
Ты черкани мне как-нибудь: - Мой милый! (и так далее)
Мне этого достаточно, чтоб не сойти с ума.
Стихи мои, увы, остужены морозом.
В дремучем декабре так мало для души.
Не задавай, пожалуйста, безжалостных вопросов!
Не жди - но не забудь меня. Не верь - но напиши.
Хребты материка упрятаны в потемки.
Избавлены ветра от пыли и гнильцы.
Да здравствуют советские спецы по ледосъемке,
по гидро-мудро-метрии и прочие спецы!
Мы, видимо, уже почти аборигены -
устойчивы в быту и на ногу легки.
Меню у нас моржовое, и у радиста Гены
вот-вот уже прорежутся моржовые клыки.
Заводится движок с четвертого захода.
Танцует на ключе озябшая рука.
Ну что ж, у нас на острове нормальная погода,
и почту в этом веке подвезут наверняка!
On the island of Poles bird hubbub subsides.
Last heat taken away lighter.
Let it get to someone else.
Someday we will register his doctor.
The day before yesterday in the port groaned hoists
Kolyma Proletarian rastarival hold ...
You cherkani me sometime: - My dear! (And so on)
To me this is enough to not go crazy.
My poems, alas, dampened by frost.
In December, a dense so little for the soul.
Do not ask, please relentless questions!
Do not wait - but do not forget me. Do not believe - but write.
The ranges of the continent hidden in darkness.
Spared from dust and wind Gniltsy.
Long live the Soviet specialists on ledosemke,
by hydro-wise-meters and other specialists!
We seem to have almost Aborigines -
stable at home and at easy pace.
Menu we walrus, and radio operator Genes
is about to be cut already walrus tusks.
Plant engine from the fourth call.
Dancing on the key chilled hand.
Well, we have normal weather on the island,
and mail in this century a lift for sure!
