муз. А. Гарнизов, сл. Н. Зиновьев
Кто мог подумать, что в ранюю осень в море лазурево-бархатном,
Души любимых, которые бросил, вдруг возвращаются яхтами.
Словно мечты перепутаны мачты - бурные чьи-то истории,
Чудится кто-то тихонечко плачет: Эльза, а может Виктория...
Чудится кто-то тихонечко плачет: Эльза, а может Виктория...
Яхта белая одна, безымянная,
Боль туманная моя, покаянная.
Ветру верная жена, постоянная,
Ты прости, прости меня, окаянного.
Души любимых, обманутых нами, через года улыбаются,
И под другими уже именами в бухтах белея качаются.
Бъется о берег бедром Габриэлла, спит на волне Лоуренсия,
Едва-едва Изабеллу задела, скована цепью процессия...
Едва-едва Изабеллу задела, скована цепью процессия...
Яхта белая одна, безымянная,
Боль туманная моя, покаянная.
Ветру верная жена, постоянная,
Ты прости, прости меня, окаянного.
Яхта белая одна, безымянная,
Боль туманная моя, покаянная.
Ветру верная жена, постоянная,
Ты прости, прости меня, окаянного.
Окаянного... muses A. Garnizov, f. N. Zinoviev
Who would have thought that in early autumn in the sea of azure-velvet,
The souls of loved ones who threw suddenly returning with yachts.
Like a dream, the masts are mixed up - turbulent someone’s stories,
Someone is crying quietly: Elsa, maybe Victoria ...
Someone is crying quietly: Elsa, maybe Victoria ...
The yacht is white alone, nameless
The pain is hazy, repentant.
Wind faithful wife, constant,
Forgive me, forgive me, a damned.
The souls of our beloved ones, deceived by us, smile after a year,
And under other names already in the bays of whitewash sway.
Beats on the shore with Gabriella's thigh, sleeps on the wave of Lawrence,
Barely hurt Isabella, chained by a procession ...
Barely hurt Isabella, chained by a procession ...
The yacht is white alone, nameless
The pain is hazy, repentant.
Wind faithful wife, constant,
Forgive me, forgive me, a damned.
The yacht is white alone, nameless
The pain is misty mine, repentant.
Wind faithful wife, constant,
Forgive me, forgive me, a damned.
Cursed ... | |
