Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог теней вернется,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
B беспамятстве ночная песнь поется.
Не слышно птиц. Бессмертник не цветет.
Прозрачны гривы табуна ночного.
B сухой реке пустой челнок плывет.
Среди кузнечиков беспамятствует слово.
И медленно растет, как бы шатер иль храм,
То вдруг прикинется безумной Антигоной,
То мертвой ласточкой бросается к ногам,
С стигийской нежностью и веткою зеленой.
О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,
И выпуклую радость узнаванья.
Я так боюсь рыданья аонид,
Тумана, звона и зиянья!
А смертным власть дана любить и узнавать,
Для них и звук в персты прольется,
Но я забыл, что я хочу сказать, -
И мысль бесплотная в чертог теней вернется.
Bсе не о том прозрачная твердит,
Все ласточка, подружка, Антигона...
И на губах, как черный лед, горит
Стигийского воспоминанье звона.
Осип Мандельштам
I've forgotten the word I wanted to say.
Blind swallow the hall of shadows return,
On the wings of the cut, with transparent play.
B delirious night singing songs.
I can not hear the birds. Immortelle does not bloom.
Transparent mane herd night.
B dry river canoe floats empty.
Among grasshoppers word unconscious.
And growing slowly, as if the tent il temple
Then suddenly it pretends to be mad Antigone,
That dead swallow rushes to the feet,
With Stygian tenderness and a green branch.
Oh, if only to return and sighted fingers shame
And convex joy of recognition.
I'm so scared sobs Aoide,
Mist, dings and hiatus!
A mortal power is given to love and learn
For them, and the sound of the dust shed,
But I forgot that I want to say -
And the thought immaterial in the hall of shadows back.
Show all is not that transparent solid,
All swallow, girlfriend, Antigone ...
And on the lips, like black ice, lit
Stygian recollection ringing.
Mandelstam Osip
