над могилами их то румян каравай, то сто грамм в перекошенный рот
то безбожно и лихо гремит первомай, то уныло гудит крестный ход
то засиженный мухами батюшка царь, то изъеденный молью Ильич
то кровавый октябрь, то безмолвный январь... то береза, то красный кирпич
что еще не догнило без ветра и рос, что не стерлось на желтых листах
мне приснилось под утро, как пьяный Христос матерился, слезая с креста
кто-то тщится устроить нехитрый свой быт, кто-то тащит шалаву в кровать
здесь ничто не забыто, никто не забыт - чтоб не так западло умирать
над могилами их то скупая слеза, то сивуха в граненый стакан
то похмельное «против», то трезвое «за»... млечный путь сквозь извечный бурьян
сквозь безлюдную полночь прокуренных звезд тухлым илом, поднятым со дна
ведь под утро забудут, кого и за что, да и вовсе – была ли война
Over the graves of them, then the roast of the loaf, then one hundred grams in the peashed mouth
then lifeless and famously threaten May Day, then the procession is sadly buzzing
THAT MUCH MUCHES KING, THEN ILICH MOLA
then bloody October, then silent January ... then birch, then red brick
What has not yet done without wind and grew, that it does not erase on yellow sheets
I dreamed in the morning, like a drunk christ of mellow, pecking from the cross
Someone tries to arrange a simple life, someone drags the Salaw in bed
Nothing is forgotten here, no one is forgotten - so as not so let's die
Above the graves of their buying tear, then Syvuha in a faceted glass
then hanging "against", then sober "for" ... Milky Way through the eternal Burniean
Through the deserted midnight of the risen stars with a rotten catch raised from the bottom
because in the morning they will forget, whom and for what, and at all - was the war
