Белые дороги, белые дома - зима.
На дворе у нас стоят из снега терема.
Для детей они слетели с неба,
мы-то с вами знаем, что они из снега,
мы-то с вами не сошли с ума.
А у сказки краски как на витраже Леже.
Только не для нас: ведь мы на вираже уже.
Наши сказки серые от пыли,
потому что мы когда-то юны были,
а теперь не юные уже…
Сын прижал подушку щекой.
В его сон — невозмутимый покой
кувырком влетают Маленький Мук,
Баба Яга и змей Горыныч,
а за ним Синдбад, а потом
Маркиз Карабас в обнимку с Котом,
Ходжа Насреддин с ослом, а потом…
Право же, всех не перечислишь…
И, когда заката тлеет в небесах ожог,
около стола садимся мы в кружок, дружок,
смахивая пыль и паутину,
расстилаем скатерть-самобранку и на
ней уже вино и пирожок.
И, когда луны прожектор, в небесах горя,
освещает былый полушубок января,
в комнате, обыденной и тесной,
пахнет чертовщиною и сдобным тестом -
пахнет детством, проще говоря.
Луч рассветный брызнет сюда
и в него, как в дверь, уйдут без следа
Баратино, Гулливер, а за ним
маленький Принц и Мэри Поппинз,
а за ней Синдбад, а потом
Маркиз Карабас в обнимку с Котом,
Ходжа Насреддин с ослом, а потом…
Право же, всех не перечислишь…
Ах, когда мы были лопоухие щены,
все мы, как в купели, в сказке были крещены.
Та купель далека ли, близка ли -
как мы в той купели пели и плескались
и не знали этому цены.
Книжки пожелтели, сказки позабылись, но…
В Сказку никогда не поздно распахнуть окно -
только вы аршином мир не мерьте,
только вы поверьте, только вы поверьте
в то, во что не верите давно…
В то, что чудо рядом лежит
Ещё в то, что нам без чуда не жить
И тогда однажды вечером к вам
Карлсон слетит на подоконник,
а за ним Синдбад, а потом
Маркиз Карабас с Котом, а потом
Ходжа Насреддин с ослом, а потом…
Право же - всех не перечислишь.
White roads, white houses - winter.
In the courtyard we have a tower made of snow.
For children, they flew from the sky,
you and I know that they are made of snow,
we are not crazy with you.
And the fairy tale has paints like on the stained glass of Leger.
Not for us: we are already on a bend.
Our fairy tales are gray with dust
because we were once young
and now they are no longer young ...
The son pressed the pillow against his cheek.
In his sleep - imperturbable peace
Little Muck flies in,
Baba Yaga and the serpent Gorynych,
followed by Sinbad, and then
Marquis Karabas in an embrace with the Cat,
Khoja Nasreddin with a donkey, and then ...
Really, you can't list everyone ...
And when the sunset smolders a burn in the sky,
at the table we sit in a circle, my friend,
brushing away dust and cobwebs,
we spread the self-assembled tablecloth and on
her already wine and pie.
And when the moon is a spotlight, in the skies of sorrow,
illuminates the former short fur coat of January,
in a room that is ordinary and cramped,
smells like hell and butter dough -
smells like childhood, to put it simply.
The dawn ray will splash here
and into it, like a door, they leave without a trace
Baratino, Gulliver, and behind him
Little Prince and Mary Poppins,
followed by Sinbad, and then
Marquis Karabas in an embrace with the Cat,
Khoja Nasreddin with a donkey, and then ...
Really, you can't list everyone ...
Ah, when we were lop-eared puppies,
all of us, as in a font, were baptized in a fairy tale.
Is that font far away or near -
how we sang and splashed in that font
and did not know the price.
The books turned yellow, the fairy tales were forgotten, but ...
It's never too late to open the window in a Fairy Tale -
only you do not measure the world with an yardstick,
only you believe, only you believe
what you don't believe in for a long time ...
That a miracle lies nearby
Also, we cannot live without a miracle
And then one evening to you
Carlson will fly to the windowsill,
followed by Sinbad, and then
Marquis Karabas with the Cat, and then
Khoja Nasreddin with a donkey, and then ...
Really, you can't list all of them. Смотрите также: | |
