Посреди обыденного хаоса
по Тракаю, Вильнюсу и Каунасу,
как по Риму или по Афинам,
мы гуляли с Юрою и Фимой.
И когда во время каждой вылазки
дождик нас кропил типично вильнюсский,
был тот дождик не дождем, а душем,
нежно омывавшим наши души.
Чужаков - а все-таки ласкал он нас,
чужаков не признающий Каунас.
Чужаков - а все-таки нас вынес
к чужакам уже привыкший Вильнюс.
И за кромкой тающего отпуска
наших стоп нетающие оттиски
будут жить, невидимо сверкая,
на ступеньках старого Тракая.
На листве - осенние подпалины...
Как в янтарь, отныне в память впаяны
эти дни, где мы под сенью хмурой
шли и шли за Фимою и Юрой,
эти дни, где вроде были рады нам,
где листвою пахло, словно ладаном,
где легко, как по морю дельфины,
плыли мы за Юрою и Фимой.
Посреди обыденного хаоса
по Тракаю, Вильнюсу и Каунасу,
как по Риму или по Афинам,
плыли мы за Юрою и Фимой...