С Одесского кичмана
Сорвались два уркана,
Сорвались два уркана ай на волю.
У Вяземской малины
Они остановились,
Они остановились отдыхнуть.
Один, герой гражданской,
Махновец партизанской,
Добраться невредимым не успел.
Он весь в бинтах надетый
И водкой подогретый,
И песенку такую он завёл:
«Товарич, товарич,
Болять мои раны,
Болять мои раны в глыбоке,
Одна же заживаеть,
Другая нарываеть,
А третия открылася в боке.
За що же мы борёлись?
За що же мы страждались?
За що ж мы проливали нашу кровь?
Они же там пирують,
Они же там гуляють,
А мы же ж подавай им всё новьё!
Товарич, товарич,
Товарич малахольный,
Зарой ты моё тело в глыбоке.
Покрой могилу камнем,
Улыбку на уста мне,
Улыбку на уста мне сволоке.
Товарич, товарич,
Скажите моей ты маме,
Що сын её погибнул на посте.
С винтовкою в рукою,
И с шашкою — в другою,
И с песнею весёлой на усте.
С одесского кичмана
Сорвались два уркана,
Сорвались два уркана на заре.
У Вяземской малины
Они остановились,
Они остановились отдохнуть. From Odessa Kichmay
Broke down two Urca,
Plucked two Urkal ah free.
In Vyazemskaya raspberries
They stopped,
They stopped pulse rate.
One, the hero of the civil,
Makhnovets guerrilla,
Get unscathed did not.
It's all in bandages worn
And warmed vodka,
And so he started the song:
"Tovarich, tovarich,
Bohl my wounds,
My aching wounds in clumps,
One is zazhivaet,
Other naryvaet,
And the third to open in the bokeh.
For scho we borёlis?
For scho we strazhdalis?
For scho Well, we shed our blood?
They're there feasting,
They're there gulyayut,
We also train Give them all nove!
Tovarich, tovarich,
Tovarich scatty,
Zara you my body in clumps.
The cut of the grave stone,
The smile on my lips,
The smile on my lips svoloke.
Tovarich, tovarich,
Say you are my mother,
Scho her son perished in the post.
With a rifle in his hand,
And with his sword - in others,
And with a cheerful song on uste.
From the Odessa Jail
Broke down two Urca,
Plucked two Urkal in the early days.
In Vyazemskaya raspberries
They stopped,
They stopped to rest. Смотрите также: | |
