Это другой мир, тебе же в нем не место.
Здесь контуры теней на стенах слишком резкие.
Платиновый пепел летит из чьих-то глаз.
А загнивающее солнце закончило показ.
Здесь твари рыщут парами, в поисках страха.
Тут только один выбор: эшафот или плаха.
А ты не плач, милаха, не я тебе палач.
Паук плетет тебе саван, словно хороший ткач.
В отражении увидишь только злые росчерки.
Посмотри на ступни, на каждой ноге бирки.
Они заочно проданы Люциферу в рабство.
А первыми словами было лишь похабство.
Здесь больше нет богов. Нет ничего святого.
Не осталось даже в храмах распятия Христова.
Молитвы канули в лета, а ядом смазаны страницы.
Библии, на ней узор черного солнца.
Оно темно, как крылья смерти перед страшной бурей.
Забрав надежды все и показав оскал акулий.
Твоя душа взлетела в поисках рассвета.
Но добрая Аврора Фобосом была отпета.
И весь олимп на нас направил свои взгляды.
Все пантеоны обозлились, мы - века, как прокляты.
Сам Хорс к нам повернул спину цвета заката.
И то, что раньше было кущей, теперь стало адом.
It's a different world, you do not place it.
Here the contours of shadows on the walls too harsh.
Platinum ash flies from someone's eyes.
A decaying sun ended the show.
Here creatures roam in pairs, in search of fear.
There is only one choice: the scaffold or the scaffold.
And you do not cry, mils, I'm not an executioner.
The spider weaves a shroud you like a good weaver.
In the reflection you see only evil flourishes.
Look at your feet, each foot tags.
They are sold in absentia Lucifer into slavery.
And the first words were only raunch.
There are no more gods. Nothing is sacred.
Not even in the temples of the crucifixion of Christ.
Prayers have sunk in the summer, and smeared with poison page.
Bible, her pattern of black sun.
It is dark, like the wings of death before the terrible storm.
Pick up all hope, and showing the shark grin.
Your soul soared in search of dawn.
But the good Aurora Phobos was incorrigible.
And all Olympus sent us their views.
All pantheons exasperated, we - the century, as a curse.
Horse Himself to us turned back colors of the sunset.
And what used to be tabernacles, has now become a hell.
