Ты сменил мои тёплые руки на другие, что чуть похожи.
Сердце сохнет, и холод неба не колышет тепло одеял.
Знаешь, этот недуг встречают у двоих человек из сотни,
И, наверное, я принудил в их число записать тебя.
Я кусаю сухой батончик. Ты не любишь орехи в «Милко»,
Я об этом забуду точно, но прошло только 8 дней.
График снова меня выносит, и на сердце цветёт могилка
Из остатков того, чужого, кто вторым в сотне стал моей.
Я не знаю в какой из тысяч ты завёл себе дом и ужин,
Вместе с каждой почти сто первой, что целует твои глаза.
Если дождь завершится ночью, утром будешь лишь ты простужен,
Но об этом простейшем факте будет некому рассказать.
Я узнал, ты мечтал о сыне, и завидовал детям Рёты,
Синтезировал новый воздух хлоропластами в волосах.
Наша жизнь оборвётся только с окончанием той субботы,
За которую я успею растворится в скупых в лучах.
You replaced my warm hands on the other, just like that.
Heart dry, cold and the sky does not move warm blankets.
You know, this disease have met two people out of a hundred,
And, perhaps, I urged them to write down the numbers for you.
I bite my dry bar. You do not like nuts, "Milko"
I forget about it exactly, but it was only 8 days.
Schedule again makes me, and heart blossoms grave
From the remnants of a stranger who became my second hundred.
I do not know which of the thousands of you got himself a house and dinner,
However, almost every one hundred and first, that kisses your eyes.
If the rain will end at night, in the morning you're just a cold,
But this simple fact is there is no one to tell.
I found out you dreamed about his son, and envied children Rёty,
Synthesize new air chloroplasts in her hair.
Our lives are cut short only with the end of the Sabbath,
For that I have time to dissolve into the stingy in the rays.
