With unease have I slept these past months.
Her stride burning bright the confines of my dreams, the sleight of hand unleashing this perfection.
To such heights she will grow.
Horrors deriven, ye who stand atop wondrous pyres.
You breathe eternal that no darkness shall withhold.
In favored fascination do I covet thee so.
And I have thirsted to bathe beneath such radiance, among the dancing of your flickering robe.
No encumbrance embracing your swell, for no barrier could contain.
Only in morbid imaginings have I dreamt of this cremation, the joining of my ash to your unending tenure.
I who have awoken such madness ask only this pittance of appeasement; to burn eternally in your loving arms.
And to the dismay of my every thought does she look down upon me in faces of aversion; her breath, her grasp cauterizing the tears I have shed.
Such multitudes of sorrow I would welcome if it meant only your loving embrace,
yet these woes I shall know eternal for I still breathe alone.
And the sea of flames, folding in on itself, swallowed whole the entirety.
How the roar of that which remains untamed brings me the only joy I this world have ever known.
С тревогой я спал эти последние месяцы.
Ее шаг пылает за пределы моей мечты, ловкость рук развязывания этого совершенства.
Для таких высот она будет расти.
Ужасы deriven, вы, которые стоят на вершине чудесных костров.
Вы дышите вечная, что никакой тьмы не откажет.
В благоприятствования увлечение я пожелай тебя так.
И я жаждал, чтобы купаться под таким сиянием, среди танцев вашей мерцающем халат.
Нет обременение не обнимать вашу зыбь, ибо ни барьер не может содержать.
Только в болезненные грезы я мечтал об этом кремации, присоединение моей золы Вашу бесконечную пребывания в должности.
Я, который проснулся такой безумие спросить только этот гроши умиротворения; чтобы сжечь вечно в вашей любви вооружений.
И к ужасу всех моих мыслей она выглядит вниз на меня в лицах отвращение; ее дыхание, ее понимание прижигание слезы я бы пролить.
Такие толпы горя я бы приветствовал, если это означало только ваш любящие объятия,
но эти беды я буду знать, вечная, ибо я еще дышать в одиночку.
И море огня, складывающиеся на себе, проглотил целом полноту.
Как рев, что остается дикий приносит мне только радость, которую я этот мир когда-либо знал.
