I
I saw the best minds of my generation destroyed by madness, starving hysterical naked,
dragging themselves through the negro streets at dawn looking for an angry fix,
angelheaded hipsters burning for the ancient heavenly connection to the starry dynamo in the machinery of night,
who poverty and tatters and hollow-eyed and high sat up smoking in the supernatural darkness of cold-water flats floating across the tops of cities contemplating jazz,
who bared their brains to Heaven under the El and saw Mohammedan angels staggering on tenement roofs illuminated,
who passed through universities with radiant eyes hallucinating Arkansas and Blake-light tragedy among the scholars of war,
who were expelled from the academies for crazy & publishing obscene odes on the windows of the skull,
who cowered in unshaven rooms in underwear, burning their money in wastebaskets and listening to the Terror through the wall,
who got busted in their pubic beards returning through Laredo with a belt of marijuana for New York,
who ate fire in paint hotels or drank turpentine in Paradise Alley, death, or purgatoried their torsos night after night
with dreams, with drugs, with waking nightmares, alcohol and cock and endless balls,
incomparable blind streets of shuddering cloud and lightning in the mind leaping towards poles of Canada & Paterson, illuminating all the motionless world of Time between,
Peyote solidities of halls, backyard green tree cemetery dawns, wine drunkenness over the rooftops, storefront boroughs of teahead joyride neon blinking traffic light, sun and moon and tree vibrations in the roaring winter dusks of Brooklyn, ashcan rantings and kind king light of mind,
who chained themselves to subways for the endless ride from Battery to holy Bronx on benzedrine until the noise of wheels and children brought them down shuddering mouth-wracked and battered bleak of brain all drained of brilliance in the drear light of Zoo,
who sank all night in submarine light of Bickford's floated out and sat through the stale beer afternoon in desolate Fugazzi's, listening to the crack of doom on the hydrogen jukebox,
who talked continuously seventy hours from park to pad to bar to Bellevue to museum to the Brooklyn Bridge,
a lost batallion of platonic conversationalists jumping down the stoops off fire escapes off windowsills off Empire State out of the moon
yacketayakking screaming vomiting whispering facts and memories and anecdotes and eyeball kicks and shocks of hospitals and jails and wars,
whole intellects disgorged in total recall for seven days and nights with brilliant eyes, meat for the Synagogue cast on the pavement,
who vanished into nowhere Zen New Jersey leaving a trail of ambiguous picture postcards of Atlantic City Hall,
suffering Eastern sweats and Tangerian bone-grindings and migraines of China under junk-withdrawal in Newark's bleak furnished room,
who wandered around and around at midnight in the railway yard wondering where to go, and went, leaving no broken hearts,
who lit cigarettes in boxcars boxcars boxcars racketing through snow toward lonesome farms in grandfather night,
who studied Plotinus Poe St John of the Cross telepathy and bop kabbalah because the universe instinctively vibrated at their feet in Kansas,
who loned it through the streets of Idaho seeking visionary indian angels who were visionary indian angels,
who thought they were only mad when Baltimore gleamed in supernatural ecstasy,
who jumped in limousines with the Chinaman of Oklahoma on the impulse of winter midnight streetlight smalltown rain,
who lounged hungry and lonesome through Houston seeking jazz or sex or soup, and followed the brilliant Spaniard to converse about America and Eternity, a hopeless task, and so took ship to Africa,
who disappeared into the volcanoes of Mexico leaving nothing behind but the я
Я видел лучшие умы моего поколения, разрушенного безумием, голодая истеричный голый,
перетаскивая себя через негритянские улицы на рассвете ищет сердитым затруднительного,
angelheaded хипстеры горения для древнего небесного подключения к звездным динамо в аппарате ночи,
которые бедность и лохмотья и полыми глазами и высоко сел курить в сверхъестественной темноте холодной водой квартирах плавающие через вершины городов созерцая джаз,
который обнажил свои мозги на небеса под Эль и увидел магометанскими ангелов ошеломляет на крышах многоквартирных жилых освещенными,
который проходил через университеты с лучистыми глазами галлюцинация Арканзас и Blake-свет трагедии среди ученых войны,
которые были исключены из академий для сумасшедшего & Amp; публикации непристойных оды на окнах черепа,
который сжимался в небритых комнат в нижнем белье, сжигая свои деньги в мусорных корзин и слушать Террора через стену,
которые повязали в своих лобковых бородами, вернувшихся через Ларедо с поясом марихуаны для Нью-Йорка,
кто ел огонь в лакокрасочной гостиницах или пили скипидар в Райской Аллее, смерти или purgatoried своим торсом ночь за ночью
мечтами, с наркотиками, с бодрствующем кошмаров, алкоголь и петух и бесконечные шары,
несравнимые слепые улицы содрогаясь облака и молнии в сознании, прыгаю в сторону полюсов Канады & Amp; Патерсон, освещая весь неподвижный мир времени между ними,
Пейот solidities залов, огорода зеленое дерево Кладбище зори, вино опьянение над крышами домов, витрина магазина местечках teahead Joyride неона мигающий светофор, солнце и луна и дерево вибрации в ревущий зимних dusks Бруклина, зольник ругани и доброго царя света ума,
которые не приковали себя цепями к метрополитенов для бесконечной езды от батареи к святому Бронксе на бензедрин, пока шум колес и дети принесли их вниз содрогаясь рот охваченной и побоям мрачными мозга все осушенных блеска в тоскливый свете зоопарка,
который затонул всю ночь в подводном свете Бикфорд долетел, и высидел несвежего днем пива в запустении Fugazzi, слушая трещины обреченности на музыкальном автомате водорода,
который непрерывно семьдесят часов говорили от парка до площадки для бара в Бельвью музею в Бруклинском мосту,
потерянный батальон платонических спрыгнув собеседников с Stoops от огня убегает от подоконников от Empire State из Луны
yacketayakking крика рвота шептала факты и воспоминания и анекдоты и глазного яблока пинки и толчки больниц и тюрем и войн,
целые интеллекты изверг в общем отзыве в течение семи дней и ночей с блестящими глазами, мясо для Синагога бросить на тротуар,
который исчез в никуда Zen Нью-Джерси не оставляя след неоднозначную картину открытки Атлантик-Сити Холл,
страдающих восточным потеет и Tangerian костяные растирания и мигреней Китая под мусорной-вывода в мрачной обставленной комнате в Ньюарке,
которые бродили вокруг и вокруг в полночь на железнодорожном дворе интересно, куда идти, и пошел, не оставляя разбитые сердца,
которые закурили в крытых вагонах Boxcars racketing через товарные вагоны снег в сторону одинокими ферм в дедушкины ночь,
который изучал Плотина Poe Иоанно Креста телепатии и ВОР каббале, потому что Вселенная инстинктивно вибрировал у их ног в Канзасе,
которые loned его по улицам Айдахо ищут дальновидного индийских ангелов, которые были дальновидные индийские ангелы,
которые думали, что они только с ума, когда Балтимор светились в сверхъестественное экстаза,
который прыгнул в лимузинах с китайцем Оклахомы на порыве зимней ночи Светофор Smalltown дождь,
который развалился голодный и одинокими через Хьюстон ищет джаз или секс или суп, и последовал гениальный испанец разговаривать об Америке и Вечности, безнадежной задачей, и поэтому отплыл в Африку,
который исчез в вулканов Мексики ничего не оставляя позади, но Смотрите также: | |
