If you asked me now who I am, the only answer I could give with any certainty would be my name: Charles Ryder. For the rest, my loves, my hates, down even to my deepest desires, I can no longer say whether these emotions are my own or stolen from those I once so desperately wished to be. On second thoughts, one emotion remains my own. Alone among the borrowed and the secondhand, as pure as that faith from which I am still in flight. . . guilt.
Если бы вы спросили меня сейчас кто я ,единственный ответ я мог бы дать с уверенностью бы мое имя : Чарльз Райдер . Для остальных , моей любви , моих ненавидит , вниз еще на моих глубочайших желаний , я не могу больше сказать, являются ли мои собственные или украдены из тех, кого я когда-то так отчаянно хотел быть эти эмоции . На второй мысли , одно чувство остается моим собственным. Один иззаемных и секонд , как чистый , как веры , из которого я до сих пор в полете . , , вины .