He's a man of the world, but his is a small world,
being a world whirled and whipped inside a filth caked skull.
All a dalliance in delusion, all dreamed down in narcotic seclusion,
he peeps all askance through all and sundry;
three dimension unreality his fourth dimension play-day.
All eternity a rainy Sunday.
He, a builder of worlds in dreams.
He, a destroyer of worlds in dreams.
Feculent plots / hatch / fester / fry.
Subsistence burnt black, effulguent brain pan besmirched.
Labours of love ladled into ravenous toilet bowl of life.
All lost souls to feat upon fresh hot meal of voided bowel.
He, a leacher of colour. He, a void in sanity.
A poisoner of the well, instiller of winter's gray flavour.
A spasmed spatter of the obvious, a-soiling gleaming uncertainty.
On a lonely wander through twisting streets of Yonder,
his one good eye spying, prying, a shadow play for yesterdays.
All tomorrows, all yesterdays today,
Carrion Crow, pinch-faced proprietor of this sorry sideshow.
Roll up, roll up! Crack cranks his codeine calliope,
all is vibrant colour without his vermined bone box.
All within, bleak nothing - all without to pay homage, at his insistence.
Cosmic keys broken in twisting locks of lost infinities.
His worlds all a-fire now, a Lucifer turning in listless circles,
before landing in the dry hay of thoughts half-remembered.
Evensong their last song.
Pray for the prey! Sing for your supper!
Funeral pyres for one and all today.
As hand of God to give,
as hand of God to take away. Он человек мира, но это маленький мир,
быть миром, кружащимся и хлеставшим внутри грязного испеченного черепа.
Все обман в заблуждении, все мечтали в наркотическом уединении,
он всматривается через все и вся;
Трехмерная нереальность - игра четвертого измерения.
Всю вечность дождливое воскресенье.
Он, строитель миров в мечтах.
Он, разрушитель миров в снах.
Плодородные участки / люк / гнойник / жарить.
Прожиточный прожженный черный, лучезарная мозговая кастрюля запятнала.
Труды любви уплывали в хищный унитаз жизни.
Все заблудшие души подаются на свежую горячую еду из опорожненного кишечника.
Он, учитель цвета. Он, пустота в здравом уме.
Отравитель колодца, прививающий зимний серый аромат.
Spasmed брызги очевидной, грязной мерцающей неопределенности.
В одиночестве бродить по извилистым улицам вон там,
его единственный хороший глаз слежка, любопытство, игра теней на вчерашний день.
Все завтра, все вчерашние дни,
Чёрная ворона, щепотка-владелец этого жалкого шоу.
Сверните, сверните! Взломать его кодеин каллиопа,
все это яркий цвет без его грязной костяной коробки.
Все внутри, уныло ничего - все без должного уважения, по его настоянию.
Космические ключи разбиты в извилистых замках утраченных бесконечностей.
Его миры теперь все в огне, Люцифер поворачивается в вялых кругах,
перед посадкой в сухом сене мыслей запомнилось наполовину.
Evensong их последняя песня
Молитесь за добычу! Пой на ужин!
Погребальные костры для всех и каждого сегодня.
Как рука Бога, чтобы дать,
как рука Божья, чтобы отнять. Смотрите также: | |
