Не просите историй, вы слышите, не просите,
будет звонок и зол переменчивый мой язык.
Разгорался сентябрь, и диск солнца пылал в зените,
оседал в горле вкус приближающейся грозы.
Гарцевал гнедой конь перед маленькими домами,
брызги пламени с треском летели из-под копыт.
И шипел красный всадник, что мы его обокрали,
что его обокрали, и время пришло платить.
Мой язык слова точит железом, льёт наземь мёдом,
колдовать не умею, но как же я говорю.
Когда видели мы ворожею чужого рода
и в чьём доме ей дали пристанище и приют?
«Выводите её со двора да вяжите крепко
её вечно открытый, трепещущий алый рот».
Я вплетаю себе в косы бусины, кости, ветки,
надеваю рубаху с солнцем наоборот.
Я могла одним именем, названным тихо, ровно,
успокоить его разошедшийся страшный гнев.
Знаю, как взрастить зависть, разжечь словом месть и войны.
Выводили отцы дочерей, только все не те.
От плеча красный всадник хлестнул коня медной плетью:
занимался пожар, где на землю упала кровь.
И он выжег в тот день дотла маленькую деревню,
потоптал пепелище копытами его конь.
Не просите, вы слышите, рваных моих историй,
мой язык колет, мелет и громко зовёт беду.
Я умею скрываться, сбивать в рукава дороги,
ускользать из оков,
но куда лучше говорю. Do not ask the stories, you hear, do not ask
There will be a call and evolving my tongue.
September flared up, and the Disk of the Sun flared in Zenith,
Sedded in the throat taste of an approaching thunderstorm.
Garcel Gnoothy horse in front of small houses,
The flame splashes with a crash flew from under the hooves.
And Skeid Red Horseman, that we robbed him,
What was robbed, and the time came to pay.
My tongue of the word sharpens to iron, pouring to the world honey,
Cold I do not know how, but what I say.
When we saw we go like someone else's kind
And in whose home she was given a refuge and shelter?
"Take it off the yard yes knit hard
Her forever open, trembling scarlet mouth. "
I woil myself in braids beads, bones, branches,
I put on a shirt with the sun on the contrary.
I could be one name called quietly, smoothly
Soothe his watered terrible anger.
I know how to grow envy, toggle the word to revenge and war.
Departed fathers daughters, just not all.
From the shoulder, the red rider whipped a horse with a copper leaf:
There was a fire where blood fell on the ground.
And he burned out that day did a small village,
Potted the ashes hooves with his horses.
Do not ask, you hear, torn my stories,
My tongue knees, chalk and loudly calls trouble.
I can hide, shoot down in the sleeves of the road,
elude
But much better I say. | |
