на западном фронте без перемен,
а в петербурге опять дождливое небо,
ветер гонит птиц и воду, а мне в щеки
улыбаются твои нервные
и мои жестокие забывают про одиночество.
жестокие не значит жесткие.
плотные ряды глоток, заглатывающих
на станциях метро чьи-то души,
аид выбрал в хароны вислоухого машиниста,
я еду до пушкинской в начало века,
а ты в конец на достоевскую,
к кому спешишь?
будут еще лица будут еще прохожие
будут еще вчерашние кофейни
с сегодняшними пирожными
будем еще сидеть на ступенях лестницы в небо,
ты в моих объятиях,
я в твоей толстовке
курить сигареты и сколько же можно
города, занимающегося любовью с поэзией,
сколько же можно меня
занимающейся любовью с поэзией.
пусть мне пропишут
эфтаназию, контрацепцию и не-движение...
пусть мне выпишут рецепт
на время,
которое нужно переждать.
а мне обещают...
пять месяцев тепла, полпингвина вечности друг в друге,
мне обещают перепачканные шоколадом руки
и французской музыки, вперемешку с немецким вагнером,
мне обещают не расставаться, инверсированный скандал
из разрывающего душу счастья.
я буду кидаться в тебя воздушными шариками,
а ты в меня ножами.
давай и правда...
никогда не расстанемся:?
вообразим себя цветами, на одной из золотых рам эрмитажа,
пусть люди смотрят, как мы переплетаемся,
вокруг картины какого-то великого художника
спокойствие только спокойствие
мы поймаем друг друга за хвост
нас не разъединят подземные переходы
железные дороги и толпы
самовдохновленных бунтовщиков,
мой голос всегда будет над,
и всегда будет путаться в твои волосы
с ветром и пеплом от костров,
на которых сожгли абеляра, жанну дарк
и второй том мертвых.
спокойствие только спокойствие
мы напишем новую "историю одного города"
города которого нет, города, который выпит,
города, который мальчишка, худоногий питер,
застрявший одним башмаком в болоте,
а второй утопивший в финском... All Quiet on the Western Front ,
and in St. Petersburg again rainy sky,
wind drives the birds and the water, and my cheeks
smile at your nerve
and my cruel forget about loneliness.
cruel not to hard .
dense rows sip, swallow
in subway stations someone soul
Hades chose Charon eared driver ,
I'm going to Pushkin in the beginning of the century ,
and you're at the end of Dostoevsky ,
to anyone in a hurry ?
another person will be another passers
will be even yesterday's coffee
with today's cakes
will still sit on the stairs in the sky,
you are in my arms ,
I'm in your hoodie
cigarette smoking and how much you can
city, making love with poetry ,
How much can I
making love with poetry .
let me propishut
euthanasia , contraception and non- movement ...
let me write out a prescription
for a while,
you want to wait.
and I promise ...
five months of heat polpingvina eternity in each other,
I promise chocolate stained hands
and French music , interspersed with German Wagner,
I promise not to leave, Inverted scandal
tearing of the soul happiness.
I'll throw you in balloons
while you're in my knives.
let's really ...
never part :?
Imagine yourself flowers on one of the gold frames Hermitage
let people see how we weave
around a picture of a great artist
just calm serenity
we catch each other's tail
We do not disconnect the subways
Railways and crowds
samovdohnovlennyh rebels
my voice will always be over ,
and always will be confused in your hair
with the wind and ash from the fires ,
which burned Abelard , Joan Dark
and the second volume of the dead.
just calm serenity
we will write a new & quot; the story of one of the city & quot;
the city is not, the city that drunk ,
city that boy Khudonogov Peter
one shoe stuck in a swamp,
Utopia and the second in the Finnish ... Смотрите также: | |
