Шуберт фантазия фа минор
Я часто задавался вопросом, что было сложнее для этого одинокого, бедного человека, гениального и безызвестного композитора: написать симфонию для нескольких десятков музыкантов или фантазию для фортепиано в четыре руки?
Симфония - это понятно. Нужно прописать партии множества инструментов, соединить их воедино, найти людей, которые всё это исполнят.
А четыре руки - это всего два человека. Казалось бы, так легко: найти ещё одного. Но его нет, а Шуберт всё равно пишет фантазию в четыре руки.
У него была очень невзрачная должность. О его произведениях знали лишь друзья, для которых он устраивал музыкальные вечера. Его симфонии стали исполняться лишь через много лет после смерти.
Но вот пока ещё живой Шуберт пишет произведение, которое никогда не исполнит.
Фантазия начинается нежно, интимно, из тёмной, с одной горящей свечой, комнаты никому не нужного человека, наполненной мыслями, порой светлыми и печальными - ноты будто искрятся и переливаются, фразы, ужасно похожие, плавно перетекают одна в другую, словно он любуется ими, затаив дыхание, берёт дрожащими руками и рассматривает то с одной стороны, то с другой, словно ребёнок, доставший из шкатулки спрятанные сокровища, пока спят родители - порой тревожными и испуганными. Так они чередовались, перебивали друг друга - куда ему спешить?
Фантазия в четыре руки.
А может, он существует, этот второй исполнитель? Грубый, не прошенный, он появляется внезапно, ниоткуда, в тихие часы одиночества и обязательно что-нибудь роняет. Шуберт вздрагивает, невольно ёжится от резкого запаха или уродливого шрама или просто злого, ненавидящего взгляда незнакомца, однако спешит пригласить его - это излишне, ведь не званный гость уже находился у него дома - посадить за стол, предложить чаю, спросить, как тот добрался. Вся эта нелепая суета лишь раздражает незнакомца, он вспыхивает, багровеет, оскорбляет Шуберта бранными словами, ощущая свою власть над ним. Потом соглашается на трапезу и долго, шумно ест и пьёт. Дождавшись, пока гость насытится, Шуберт достаёт ноты и протягивает ему. Это лёгкая, весёлая пьеса, написанная накануне для фортепиано в четыре руки.
Гость кропотливо изучает ноты, бранится, критикует. Позже они садятся за пианино, незнакомец дважды шумно кашляет, и после паузы начинают играть. Теперь эта быстрая пьеса не выглядит ни лёгкой, ни весёлой. В ней чувствуется злоба, издёвка гостя, желание уничтожить, выпотрошить всё светлое в этой пьесе, нервозность Шуберта, бешено колотящееся сердце, боязнь не поспеть, сорваться. Он пытается вернуть то состояние лёгкости, состояние, постигшее его, когда он писал. И временами ему удаётся, но незнакомец настигает и нещадно выжимает из него все силы, в бешеном ритме пронося Шуберта по его же нотам, как слепого, немощного. Они доигрывают.
И тут взгляд незнакомца падает на другие ноты. Те самые, дорогие сердцу сокровища, которыми Шуберт любовался в одиночестве.
Теперь гость желает сыграть эти. Шуберт колеблется, но чувствует, что не вправе отказать. И они начинают играть. Нежно и печально, как ему мечталось всего несколько минут назад. И ноты искрятся, переливаются, и фразы, из глубин души, плавно перетекают одна в другую.
Дальше начинается ужасное. Играет один незнакомец, а Шуберт заходится в немом крике. Он не в силах ничего сделать. В игре незнакомца, неполной, не главной, безголосой пустует место для голоса Шуберта. Он просит остановиться, он умоляет, но незнакомец идёт дальше, и его игра, грубая, разрушительная, наполняет комнату. Переливчатые, нежные нотки где-то наверху, разбиваются на множество осколков. А незнакомец продолжает уничтожать и крушить, после чего так же внезапно исчезает.
И остаётся один Шуберт, ошеломлённый и разбитый. Он собирает ноты, сгребает осколки и задувает свечу.
Алексей Нотариус
Cвязаться с автором: notarious@kgasu.ru
Schubert Fantasy F Minor
I often wondered what was more difficult for this lonely, poor man, a brilliant and unwitting composer: Write a symphony for several dozen musicians or fantasy for piano in four hands?
Symphony is understandable. You need to register the parties of a set of tools, combine them together, find people who fulfill all this.
And four hands are only two people. It would seem so easy: to find one more. But it is not, and Schubert still writes fantasy in four hands.
He had a very nondescript position. Only friends for whom he organized musical evenings knew about his works. His symphonies began to be performed only many years after death.
But while still live Schubert writes a work that will never fulfill.
Fantasy begins gently, intimate, out of dark, with one burning candle, the room by anyone's not necessary man filled with thoughts, sometimes light and sad - notes are sparkling and shivered, phrases, terribly similar, smoothly flow one to another, as if he admires them, Having drowning his breath, takes trembling hands and considers it on the one hand, then on the other, as if the child, which took the hidden treasures from the box, while they sleep their parents - sometimes anxious and frightened. So they alternated, interrupted each other - where to hurry?
Fantasy in four hands.
Or maybe it exists, this second performer? Rough, not last, he appears suddenly, nowhere, in a quiet clock of loneliness and necessarily something drops. Schubert shudders, involuntarily dresses from a sharp smell or ugly scar or just an evil, hated look of a stranger, but in a hurry to invite him - it is unnecessary, after all, it was not a reasoned guest already at his home - to put on the table, to offer tea, ask how he got. All this reliable fuss only annoys a stranger, he flashes, bugs, insults Schubert in blooming words, feeling his power over him. Then agrees to the meal and for a long time, noisily eats and drinks. Waiting until the guest is saturated, Schubert gets notes and stretches to him. It's easy, cheerful play, written on the day before for piano four hands.
The guest painstakingly examines the notes, scolding, criticizes. Later, they sit down for the piano, the stranger doubles noisily coughing, and after a pause begin to play. Now this fast play does not look either easy, nor cheerful. It feels anger, the idle of the guest, the desire to destroy, put everything bright in this play, the nervousness of Schubert, the cheerful heart is mad, fear do not hide, break. He is trying to return that the state of lightness, the condition, comprehended by him when he wrote. And at times he succeeds, but the stranger overtakes and mercilessly squeezes all the forces from him, in the mad rhythm of Schubert in his own notes, like a blind, weak. They are rewicing.
And then the stranger's look falls on other notes. Those the most expensive heart of the treasure, which Schubert admired alone.
Now the guest wants to play these. Schubert hesitates, but feels that they are not entitled to refuse. And they begin to play. Gently and sadly, as he dreamed just a few minutes ago. And notes sparkle, overflow, and phrases, from the depths of the soul, smoothly flow one to another.
Then the terrible begins. Plays one stranger, and Schubert goes in a dark scream. He is unable to do anything. In the game of a stranger, incomplete, not the main thing, gloomy is empty for the voice of Schubert. He asks to stop, he begs, but the stranger goes on, and his game, rude, destructive, fills the room. Pullen, gentle notes somewhere at the top, divided into many fragments. And the stranger continues to destroy and twist, after which it also suddenly disappears.
And one Schubert remains, stunned and broken. He collects notes, creates fragments and pokes the candle.
Alexey Notarius
Suggest with the author: notarious@kgasu.ru | |
