КОГДА ДРУЗЬЯ СТАНОВЯТСЯ НАЧАЛЬСТВОМ
Когда друзья становятся начальством,
Меня порой охватывает грусть.
Я, словно мать, за маленьких страшусь:
Вдруг схватят вирус спеси или чванства!
На протяженье собственного века
Сто раз я мог вести бы репортаж:
Вот славный парень, скромный, в общем, наш:
А сделали начальством, и шабаш -
Был человек, и нету человека!
Откуда что вдруг сразу и возьмется,
Отныне все кладется на весы:
С одними льстив, к другим не обернется,
Как говорит, как царственно смеется!
Визит, банкет, приемные часы...
И я почти физически страдаю,
Коль друг мой зла не в силах превозмочь.
Он все дубеет, чванством обрастая,
И, видя, как он счастлив, я не знаю,
Ну чем ему, несчастному, помочь?!
И как ему, бедняге, втолковать,
Что вес его и все его значенье
Лишь в стенах своего учрежденья,
А за дверьми его и не видать?
Ведь стоит только выйти из дверей,
Как все его величие слетает.
Народ-то ведь совсем его не знает,
И тут он рядовой среди людей.
И это б даже к пользе. Но отныне
Ему общенье с миром не грозит:
На службе секретарша сторожит,
А в городе он катит в лимузине.
Я не люблю чинов и должностей.
И, оставаясь на земле поэтом,
Я все равно волнуюсь за друзей,
Чтоб, став начальством, звание людей
Не растеряли вдруг по кабинетам,
А тем, кто возомнил себя Казбеком,
Я нынче тихо говорю: - Постой,
Закрой глаза и вспомни, дорогой,
Что был же ты хорошим человеком.
Звучит-то как: "хороший человек"!
Да и друзьями стоит ли швыряться?
Чины, увы, даются не навек.
И жизнь капризна, как теченье рек,
Ни от чего не надо зарекаться.
Гай Юлий Цезарь в этом понимал.
Его приказ сурово выполнялся -
Когда от сна он утром восставал:
- Ты смертен, Цезарь! - стражник восклицал,
- Ты смертен, Цезарь! - чтоб не зазнавался!
Чем не лекарство, милый, против чванства?!
А коль не хочешь, так совет прими:
В какое б ты ни выходил "начальство",
Душой останься все-таки с людьми! WHEN FRIENDS BECOME bosses
When friends become the boss,
I sometimes embraces sadness.
I, as a mother, for little afraid:
Suddenly caught the virus arrogance or conceit!
Throughout his own century
A hundred times I could drive to report:
Here's a nice guy, humble, in general, our:
And did the authorities, and the Sabbath -
There was a man, and no man!
How that will be taken suddenly and immediately,
Henceforth, all placed on the scales:
With some flattering, the other will not turn back,
He says as regally laughing!
The visit, a banquet, reception hours ...
And I almost physically suffering,
Kohl my friend, evil can not overcome.
He dubeet, acquiring swagger,
And seeing how happy he is, I do not know
Well than he, miserable, help ?!
And he, poor fellow, to impress,
What is the weight of it and all of its values
Only the walls of their institutions,
And behind the door and not see it?
It is only to get out of doors,
Like all his greatness flies.
People, after all, does not know him,
And he amongst ordinary people.
And it is even used to use. But from now on
His communication with the world is not threatened:
On duty guards secretary,
And in the city he rolls in a limousine.
I do not like ranks and positions.
And staying on the land of poets,
I'm still worried about friends
To becoming boss, rank men
Do not suddenly lost their offices,
And for those who imagined himself Kazbek,
I now quietly said: - Wait,
Close your eyes and remember, dear,
What have you been a good person.
It sounds something like: & quot; nice & quot ;!
Yes, and whether to throw your friends?
Ranks, alas, are not forever.
And life is capricious, as the flow of rivers,
None of what not to renounce.
Gaius Julius Caesar knew this.
His order was carried out severely -
When out of sleep, he rose up in the morning:
- You are mortal, Caesar! - The guard exclaimed,
- You are mortal, Caesar! - So as not to become conceited!
What is not a cure, cute, against arrogance ?!
And if you do not want, so accept advice:
In what you may be used out & quot; heads & quot ;,
Soul stay still with the people! Смотрите также: | |
