На диване я, как древний грек на травке,
Разбавляю, как Сократ, водой портвейн,
Генри Миллера читаю, Джойса, Кафку,
И снобизм свой занюханный лелею.
Денег нет, в стране – бардак, в воде – холера,
На душе – ненужные сомненья.
Лишь портвейн да музыка Малера
Успокаивают мне пищеваренье.
Богу, братцы, – Богово, ну а снобу – снобово!
Вот сосед – прикинулся банкиром,
Пьёт «Клико», к валютным ездит дамам.
Правда, Сартра путает с сортиром,
А ван Гога путает с ван Даммом.
И ничуть ему от этого не грустно,
Взял цыган, и на извозчике – к актрисам...
Он не сноб, он просто счастлив безыскусно,
Как ребёнок тихо счастлив, что пописал.
Засветло встанем, тянем-потянем,
Дедка, бабка, внучка, Жучка, котофей –
Вытянуть не можем.
Размышляя об эстетике Матисса,
Погружаюсь в свой экзистенциализм,
Я бы тоже, может, дернул по актрисам,
Да мешают только бедность и снобизм.
Мой снобизм – он как лучик путеводный,
Помогает воспринять судьбу, как должно.
Мол, художник – он обязан быть голодным,
Он худой, но гордый, он – художник!
Вот другой сосед, – тот люмпен неприличный,
Бедный Йорик, жертва пьяного зачатья.
Для него Бодлер с борделем идентичны,
Ну а Рэмбо и Рембо – родные братья.
Да пускай шумит, не зря же он напился!
Пусть ругает президента «педерастом»,
Лишь бы он в подъезде не мочился,
Да не лез бы к управленью государством!
Горлица вьётся, песнь раздаётся:
«А не лепо ли бяше нам, братья...».
Да ни фига не лепо!
Нувориши тихо хавают омаров,
Маргиналы хлещут горькую заразу:
«Мы, конечно, круче Занзибара!»
Государственный снобизм сродни маразму.
Ой вы, гой еси, бояре с государем!
Гой еси вы, вместе с вашим аппаратом!
Доиграетесь – глядишь, приедет барин,
Он рассудит – кто был большим демократом.
Давеча прочел в одной я книге,
Там сказал кому-то раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим только фиги!»
Я вперед смотрю – там тоже фиги. Скверно.
Пушкин умер, на жнивье – туман да иней,
Из деревни слышно рэповую песню,
Над седой усталою страны равниной
Гордо реет непонятный буревестник.
Засветло встанем,
Песню затянем:
«Тирли-тирли я гуляла молода,
Пока не помёрла...» On the couch, I, like an ancient Greek on the grass,
I dilute port, like Socrates, with water,
Read Henry Miller, Joyce, Kafka,
And his snobbery cherished his cherished.
There is no money, in the country - a mess, in the water - cholera,
In my heart - unnecessary doubts.
Only port and Mahler’s music
Soothe my digestion.
God, brothers, - God, well, a snob - a snob!
Here's a neighbor - pretended to be a banker,
He drinks "Clicquot," the ladies goes to foreign exchange.
True, Sartre confuses with the toilet,
And van Gogh confuses with van Damme.
And he’s not sad at all from this,
He took gypsies, and in a cab - to actresses ...
He’s not a snob, he’s just happy artlessly,
As a child, he is quietly happy to pee.
We’ll stand up, pull-pull,
Grandfather, grandmother, granddaughter, bug, kotofey -
We can’t pull it out.
Reflecting on the aesthetics of Matisse,
Immersed in my existentialism
I, too, maybe pulled on the actresses,
Yes, only poverty and snobbery interfere.
My snobbery is like a guiding ray,
Helps to perceive fate as it should.
Like, an artist - he must be hungry,
He is thin, but proud, he is an artist!
Here’s another neighbor, that lumpen indecent,
Poor Yorick, victim of a drunken conception.
For him, Baudelaire and brothel are identical,
Well, Rambo and Rambo are siblings.
Let it make noise, it was not for nothing that he got drunk!
Let scolding the president with a "pederast",
If only he would not urinate in the stairwell,
Yes, I would not go to the government!
The turtledove curls, a song is heard:
"But aren’t you better than us, brothers ..."
Yes, not a fig is not nonsense!
The nouveau riche quietly haw lobsters,
Marginals whip a bitter infection:
“Of course we are cooler than Zanzibar!”
State snobbery is akin to insanity.
Oh, you goy, boyars with the sovereign!
Goy if you, along with your device!
Play the game - you look, the master will come,
He will judge who was a great democrat.
I just read a book in one,
There a slave said to someone in front of the tavern:
“Looking around, we see only figs!”
I look ahead - there are also figs. Bad.
Pushkin died, on the stubble - fog and hoarfrost,
A rap song is heard from the village
Over the gray-haired tired country of the plain
An incomprehensible petrel roars proudly.
Let’s get up,
We’ll tighten the song:
“Tirli-tirli, I walked young,
Until she died ... " Смотрите также: | |
