А за туманами просторы, не видно края,
Закаты и восходы и не надо другого рая,
И будет пробит час святыми небесами,
Когда поймем, во всем мы виноваты сами!
(Все беды в нас, мы виноваты сами!.. )
(И мы поймем, во всем мы виноваты сами.)
Ты убегаешь прочь, чтобы не слышать плач, не видеть туч,
Грязь на обочинах, мольбы о помощи в лица плюющим,
Как сука-дочь, бросающая р'одную больную мать,
Жизнь подарившую, благословляя от проклятий.
Раз пять распять пытались, но зубы стиснув, выстоял
Народ, хранимый богом, верой в любовь отчизны.
Под чистым небом, как капля водки чистая,
Душа росла и крепла, рождая истину,
Будучи при смерти, в битвах как бы не пав низко,
Не заговорила на французском, немецком и английском,
Великая, святая Русь, Родина - матушка
Стала забытой внуками старой прабабушкой.
Все соки выжаты, побольше спиздить лишь бы,
Вывезти, выслужить, жидом беситься с жиру...
Бежав в сторону запада по насту тонкому,
Оставив в лесу ее, зимою на съеденье в'олкам...
А что потомкам потом? Лики икон в трущоб обломках,
Тех городов, в которых царят разврат и похоть,
Жажда власти и денег, сирены скорых, похороны,
И Солнце тлеет в дыму цветами охры.
И дети без отцов растут - жертвы залётов в двадцать лет,
По темным улицам перо, кастет в погоде за монетой
Под утро в подворотне мент тебя найдет с парой пробоин...
А где Фемида? - спросишь, - продана с аукциона!
Как заколдованный, в картонной коробке с окнами
С печи-дивана Иван Дурак давится желтизной экрана,
Что как собаке костью в пасть с широкого застолья,
В ватник укутанный, бельмами пьяными...
Меня трясёт как эпилептика от слова завтра.
Люблю ее, скрипя зубами, кулаки сжимая,
Люблю любую, потому что русский, не чья-то вуду,
Да хоть 282 пришьют пусть, не свалю отсюда. And beyond the mists of space, no edge is visible,
Sunsets and sunrises and no other paradise
And the hour will be broken by the holy heavens
When we understand, we are to blame for everything!
(All the troubles are in us, we are to blame ourselves! ..)
(And we will understand, we are to blame for everything ourselves.)
You run away not to hear crying, not to see clouds,
Dirt on the sidelines, pleas for help in spitting faces,
Like a bitch daughter abandoning a sick mother
Giving life, blessing from curses.
They tried to crucify five times, but gritted his teeth and stood
The people, kept by God, by faith in the love of the motherland.
Under a clear sky, like a drop of vodka clean
The soul grew and grew stronger, giving birth to truth,
Being at death, in battles, as if not falling low,
Didn’t speak French, German and English,
Great, holy Russia, Motherland - mother
She became an old great-grandmother forgotten by her grandchildren.
All the juices are squeezed out, if only to crap more,
Take out, serve, a Jew to rage with fat ...
Running towards the west on a thin crust,
Leaving her in the woods, in the winter to be eaten by the 'wolves ...
And then what to the descendants? Faces of icons in the slum debris,
Those cities in which debauchery and lust reign,
Thirst for power and money, sirens of fast, funeral,
And the sun smolders in the smoke with ocher flowers.
And children without fathers grow up - victims of flights at the age of twenty,
On the dark streets of a feather, brass knuckles in the weather for a coin
In the morning in the gateway the cop will find you with a couple of holes ...
Where is Themis? - ask, - sold at auction!
Like bewitched, in a cardboard box with windows
From the stove-sofa Ivan Fool chokes on the yellowness of the screen,
What like a dog bone in its mouth with a wide feast,
In a quilted jacket wrapped up, drunk with throws ...
I am shaking like an epileptic from the word tomorrow.
I love her, gritting my teeth, clenching my fists,
I love anyone, because Russian, not someone’s voodoo,
Yes, even if they sew 282, I won’t get out of here. Смотрите также: | |
