На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться.
— Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите... Ну-с... Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц...
— По сорока...
— Нет, по тридцати... У меня записано... Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну-с, прожили вы два месяца...
— Два месяца и пять дней...
— Ровно два месяца... У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей... Вычесть девять воскресений... вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только... да три праздника...
Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но... ни слова!..
— Три праздника... Долой, следовательно, двенадцать рублей... Четыре дня Коля был болен и не было занятий... Вы занимались с одной только Варей... Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда... Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть... останется... гм... сорок один рубль... Верно?
Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова!..
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля... Чашка стоит дороже, она фамильная, но... бог с вами! Где наше не пропадало? Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок... Долой десять... Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять... Десятого января вы взяли у меня десять рублей...
— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.
— Но у меня записано!
— Ну, пусть... хорошо.
— Из сорока одного вычесть двадцать семь — останется четырнадцать...
Оба глаза наполнились слезами... На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
— Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла три рубля... Больше не брала...
— Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из четырнадцати три, останется одиннадцать... Вот вам ваши деньги, милейшая! Три... три, три... один и один... Получите-с!
И я подал ей одиннадцать рублей... Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
— Merci, — прошептала она.
Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
— За что же merci? — спросил я.
— За деньги...
— Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Водь я украл у вас! За что же merci?
— В других местах мне и вовсе не давали...
— Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам... Я отдам вам все ваши восемьдесят! Вон они в конверте для вас приготовлены! Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: «Можно!»
Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсикала и вышла... Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным! The other day I invited the governess of my children, Yulia Vasilievna, to my office. It was necessary to count.
- Sit down, Yulia Vasilievna! - I told her. - Let's count. You probably need money, but you are so ceremonious that you don't ask yourself ... Well, sir ... We agreed with you for thirty rubles a month ...
- Forty ...
- No, thirty each ... I have it written ... I always paid the governesses thirty. Well, you've lived for two months ...
- Two months and five days ...
- Exactly two months ... I have it written down like that. You should, therefore, sixty rubles ... Subtract nine Sundays ... you didn’t study with Kolya on Sundays, but only walked ... yes, three holidays ...
Yulia Vasilievna flushed and fidgeted with the frill, but ... not a word! ..
- Three holidays ... Down with, therefore, twelve rubles ... For four days Kolya was ill and there were no classes ... You studied with only Varya ... For three days you had a toothache, and my wife allowed you not to study after dinner ... Twelve and seven - nineteen. Subtract ... will remain ... um ... forty-one rubles ... Right?
Yulia Vasilievna's left eye turned red and filled with moisture. Her chin trembled. She coughed nervously, blew her nose, but - not a word! ..
- On New Year's Eve, you broke a tea cup with a saucer. Down with two rubles ... A cup is more expensive, it is a family one, but ... God be with you! Where did ours not disappear? Then, by your oversight, Kolya climbed up a tree and tore his coat ... Down with ten ... The maid, too, by your oversight stole Varya's shoes. You have to watch everything. You get your salary. So, down with five more ... On the tenth of January you took ten rubles from me ...
“I didn’t take it,” whispered Yulia Vasilievna.
- But I have it written!
- Well, let it be ... good.
- From forty-one, subtract twenty-seven - there will be fourteen ...
Tears filled both eyes ... Sweat beaded on the long, pretty nose. Poor girl!
“I only took it once,” she said in a trembling voice. - I took three rubles from your wife ... I didn't take any more ...
- Yes? Look, but I have not written it! Down with three of fourteen, there will be eleven left ... Here's your money, dear! Three ... three, three ... one and one ... Get it!
And I gave her eleven rubles ... She took it and thrust it into her pocket with trembling fingers.
“Merci,” she whispered.
I jumped up and walked around the room. Anger gripped me.
- For what merci? I asked.
- For money...
- But I robbed you, damn it, I robbed you! I stole water from you! What is merci for?
- In other places I was not given at all ...
- Didn't you? And no wonder! I made fun of you, gave you a cruel lesson ... I will give you all your eighty! There they are in an envelope prepared for you! But how can you be so sour? Why are you not protesting? Why are you silent? How can you not be toothy in this world? How can you be such a mess?
She smiled sourly, and I read on her face: "You can!"
I asked her forgiveness for the cruel lesson and gave her, to her great surprise, all eighty. She shyly froze and went out ... I looked after her and thought: it is easy to be strong in this world! | |
