Спит внутри консервной банки бедный поросёнок Хрюша.
Спит в столице на погосте гениальный Ростропович.
И мои бренные останки скоро заморозит стужа,
И вколотит в крышку гвозди пьяный гробовщик Петрович.
А я прижмусь покрепче ухом к светлым праведным иконам,
Чтоб услышать наставленье как мне жить с моим позором.
И святым наполнюсь духом словно крепким самогоном.
И пройдя через забвенье, вновь воскресну под забором.
Пригласила меня Найда на собачью заваруху –
То ли свадьба, то ли днюха, то ли девять дней бульдогу.
А с развлекательного сайта, вдруг, скачал я депрессуху.
И закачала депрессуха в моё сердце безнадёгу.
А я прижмусь продрогшим телом к придорожной проститутке,
Чтоб согреть себя обманом с голливудским хэппи-эндом.
Но всё сотрётся беспределом чей-то изощрённой шутки.
И всё закончится стаканом, как судьбы эквивалентом.
Видимо-невидимо ангелов и бесов в царствии земном.
Но вдруг потухло «видео» и захлебнулось «аудио» горьким вином.
Как соседа пьяного уложу я спать на раскладушку судьбу,
И всё сыграю заново, и спою всё заново!
Видимо-невидимо...
Ленту чёрного перрона омывает дождик слёзно.
И поезда спешат сорваться и умчаться на край света.
А где-то кашляет ворона хрипло и туберкулёзно –
Да ей не привыкать трепаться то, что песня моя спета.
А я прижмусь крылатым сердцем к небосводу утром рано,
Чтоб остудить хотя б немного неуёмную тревогу.
И вновь посыпет горьким перцем моим трепетные раны
Одинокая дорога к ускользающему Богу.
Видимо-невидимо ангелов и бесов в царствии земном.
Но вдруг потухло «видео» и захлебнулось «аудио» горьким вином.
Как соседа пьяного уложу я спать на раскладушку судьбу,
И всё сыграю заново, и спою всё заново!
Видимо-невидимо...
Спит внутри консервной банки бедный поросёнок Хрюша.
Спит в столице на погосте гениальный Ростропович.
И мои бренные останки скоро заморозит стужа.
Стужа...
Sleeps inside the tin can Poor piglets of Khryusha.
Sleeps in the capital in the graveyard Genial Rostropovich.
And my brand remains will soon freeze the sizzle,
And in the cover of the nails drunk tomb Petrovich.
And I will suply stronger the ear to brighter righteous icons,
To hear a mentor how to live with my shame.
And the saint will fill in spirit as a strong moonshine.
And passing through oblivion, he was again driving under the fence.
I invited me to find on the dog Zavaruhu -
Whether the wedding, or the day, or nine days Bulldog.
And from the entertainment site, suddenly, I downloaded depressuchu.
And he ordered the depressure in my heart hopeless.
And I will look at the crude body to a roadside prostitute,
To warm myself to a deception with Hollywood Happi Endom.
But everything will be shared by the lawlessness of someone sophisticated joke.
And everything will end with a glass as fate equivalent.
Apparently invisible angels and demons in the realm of the earth.
But suddenly the "video" was extinct and choke "audio" bitter wine.
How the neighbor is drunk I will lay down I sleep on a clamshell fate,
And let's play again, and I will sing everything again!
Apparently invisible ...
The Black Perrone ribbon is washes a rain whirlpool.
And the trains hurry to break and die on the edge of light.
And somewhere coughing crow hoisted and tuberculosis -
Yes, she is not accustomed to fluffing what the song is my sunder.
And I will look at the winged heart to the sky in the morning early,
To cool, although B a little irrepressible alarm.
And again snaps of bitter pepper my thrill wounds
Lonely road to the escape God.
Apparently invisible angels and demons in the realm of the earth.
But suddenly the "video" was extinct and choke "audio" bitter wine.
How the neighbor is drunk I will lay down I sleep on a clamshell fate,
And let's play again, and I will sing everything again!
Apparently invisible ...
Sleeps inside the tin can Poor piglets of Khryusha.
Sleeps in the capital in the graveyard Genial Rostropovich.
And my barren remains will soon freeze the sizzle.
Conference ...
