Пылал Восток, весь заревом пожарищ,
И степь горела, точно как в аду.
И, оставляя за собою смерть лишь,
За солнцем вёл монгольский хан орду.
До моря вся земля вокруг дрожала,
И пыль из-под копыт – аж до небес!
Да, у степной ехидны остро жало:
В бою степняк ведь был страшней, чем бес.
И, покорив бескрайние просторы,
Вот «Потрясателя Вселенной» рать,
Пройдя (не без измены) с юга горы,
Достигла гор Чечни – Кавказских врат!
Тогда край нахов цвёл весь райским садом;
Песнь счастья в звоне родников лилась;
Казалось, в ней краса под Божьим взглядом
Земная и небесная слилась!
Но Темуччин, что прозван Чингисханом,
Неутомимой жаждой был томим;
Опустошив, засеять мир бурьяном,
Чтоб горы в прах рассыпались пред ним.
Огнями башен их Чечня встречала,
И лезли полчища по склонам гор,
Но в каждой щели гор и в голых скалах
Встречала степь отчаянный отпор.
Окрашен был Аргун весь быстротечный
Чеченцев кровью, боле ж – степняков!
Гнал на смерть нахов, предков зов извечный –
Платёж ведь за Свободу лишь таков.
В душе Чечни горел Свободы пламень –
Врага ж заметно пыл ретивый спал;
Ему казаться стало, что и камень
Здесь воином живым, как будто стал.
Ведь мой народ, хоть силы иссякали,
И пядь земли врагу не уступал,
Как лев, что в битве с полчищем шакалов,
Врага в своей же крови он купал.
И двадцать лет, у врат Чечни застрявший
Враг, что треть мира в крови утопил,
Узнал, хоть мал народ, но смерть презревший
В любви к Свободе силы находил.
В шатре у хана семисвечник тусклый
Горит. Но сам каган Чингис не спит.
Весь день, и ночь кумыс глотая кислый,
Он в ярости ус рыжий теребит:
«Что за народ, столь храбростью отменной
Блистая, на пути моём восстал.
Позор ведь мне – Владыке всей Вселенной, –
Век прозябать средь этих голых скал!»
И тут свернул, шатёр хан в злобе дикой,
И молча отступил от нахских гор.
И, говорят, здесь молвил хан «великий»:
«Достойным уступить не есть позор!»
На Север вновь свой путь орда держала,
И пыль из – под копыт – аж до небес!
Хоть у степной ехидны остро жало,
Не так уж страшен, как малюют, бес!
Напрасно, хан, ты мнил себе преступно
С Казбека край Кавкаса обозреть.
Степным стервятникам, знай, не доступно
Орлами в высь, под небеса взлететь.
От Ноя, знай, Аллаху мы предались;
Нам высший дар – пасть на Его пути;
И сколь враги к горам Чечни не рвались,
Им только смерть здесь суждено найти.
1980 г. The East burned, the whole conflagration glowing,
And the steppe burned, just like in hell.
And leaving behind death only
Behind the sun led the Mongol khan horde.
To the sea all the earth around trembled
And the dust from under the hooves - right up to heaven!
Yes, steppe echidna has a sharp sting:
After all, in the battle the steppe was worse than the demon.
And conquering the vast expanses,
Here is the "Shaker of the Universe",
Passing (not without treason) from the south of the mountain,
Reached the mountains of Chechnya - the Caucasus Gate!
Then the land of the Nahs bloomed throughout the Garden of Eden;
A song of happiness poured in the clink of springs;
It seemed to have beauty under God's gaze
Earthly and heavenly merged!
But Temuccin, who is nicknamed Genghis Khan,
An indefatigable thirst was languor;
Desolate, sow the world with weeds,
So that the mountains crumble to dust in front of him.
With the lights of the towers, Chechnya met them,
And hordes climbed the slopes of the mountains,
But in every crevice of mountains and in bare rocks
A desperate rebuff met the steppe.
Argun was painted all fleeting
Chechens with blood, more - steppes!
He drove to the death of Nahi, the ancestral call of eternity -
After all, payment for Freedom is only such.
In the heart of Chechnya, the flame of Freedom burned -
The enemy is noticeably ardent zealous asleep;
It seemed to him that the stone
Here, a warrior alive, as if he had become.
'Cause my people, even though they ran out of energy,
And a inch of land did not yield to the enemy,
Like a lion in a battle with a horde of jackals,
He bathed the enemy in his own blood.
And twenty years old, stuck at the gates of Chechnya
The enemy that drowned a third of the world in blood,
Found out, even though the people are small, but despised death
In the love of freedom, I found strength.
The khan’s tent has a dim candlestick
Lit. But Genghis Kagan is not sleeping.
All day and night, koumiss swallowing sour,
He angry red-haired teasing:
"What kind of people, so brave excellent
Shining, I rebelled in my way.
Shame on me - the Lord of the entire Universe -
A century to vegetate among these bare rocks! ”
And then he turned, the tent of khan in anger wild,
And silently retreated from the Nakh mountains.
And, they say, the "great" khan said here:
“Worthy to yield is not a shame!”
The horde kept its way back to the North,
And the dust from under the hooves - right up to heaven!
Although the steppe echidna has a sharp sting,
Not so scary as they paint, demon!
In vain, Khan, you imagined yourself criminally
From Kazbek overlook the edge of the Caucasus.
Steppe vultures, know, not available
Eagles in the sky, fly up under the sky.
From Noah, know that we have surrendered to Allah;
The highest gift for us is to fall in His path;
And how many enemies to the mountains of Chechnya did not break
They are only destined to find death here.
1980 year Смотрите также: | |
