Да ты чо, шутишь, дружище? Какой радикализм?
Тут даже якобы правых трясёт при слове "расизм".
И те, кто обещали помочь, обещают до сих.
А у меня кефир и турнички, опять всё на мази.
Там под зиги и те кричали за 88,
Хоть и лето светлое, но настроение как в ту ебучую осень.
Меня уносит в сторону, где ненавидят хачей и гуков,
Район заселяют те, кто даже не знает русских букв.
Тук-тук, и к тебе придут из полиции
По поводу призывов к насилию, тут главное не спалиться.
Как можно быть пацифистом, когда война на пороге?
Эти синие ебланы сами на кулаки напоролись.
Наши пороли: 1, 4 и две восьмёрки.
Я жду, когда толерантные суки возьмут с собой отвёртки,
Ведь район копчёным стал, но тут не колбасный цех,
Голову кружит от этих ужасных цен.
Только и слышу "зигу кинь",
Но одни — пиздюки,
Другие — синяки,
Злость съедает меня изнутри.
Только и слышу "зигу кинь", но одни — пиздюки,
Другие — синяки, злость съедает меня изнутри.
Северный ветер приносит мысли, будто я один,
И эта жизнь, как непроходимый лабиринт.
Скучаю по местам своим, ближе к дому, на перрон,
Вспомнил время, когда посадили Рому на перо.
Я тоже что-то пишу, но далеко не Шарль Перо,
И жизнь куда поинтересней фильма Шаг вперёд.
Время своё берёт. И не отдаст.
Тут перспективы хрупкие, будто бы апрельский наст.
Они забыли про нас, а мы купились на джинсы и колу.
Я верю больше вас, но не молюсь иконам.
В ночи мой контур, стрижен коротко, по своим тропам
Топчу маршрут ведущий к спорту, но не к этим строкам.
Не скинуть с трона моё Я, пока течёт по тромбам,
Я милый мальчик с ножом в кармане, ждущий погромов.
Как я люблю и ненавижу, я расскажу подробно,
После себя оставив больше, чем цифры над гробом.
Тут улицы страны родной становятся фронтом.
Северный ветер дует мерзко, но меня так прёт он... Yes you cho kidding me, man? What's radicalism?
Here even the supposedly right shakes the word & quot; racist & quot ;.
And those who promised to help, promising to date.
And I have a yogurt and turnichki, again all in the ointment.
There, under the ridge and they cried for 88,
Though summer is bright, but the mood in the fucking autumn.
I was carried away to the side, where hate and hachey Gukov
The area populated by those who do not know Russian letters.
Tuk-tuk, and come to you from the police
With regard to incitement to violence, the main thing is not asleep.
How can I be a pacifist, when the war was on the verge?
These blue eblany themselves impaled on his fists.
Our flogged: 1, 4 and two eights.
I'm waiting tolerant bitches take with a screwdriver,
After the area became smoked, but there is not a sausage shop,
Dizzy from these horrible prices.
You hear & quot; ridge throw & quot ;,
But some - pizdyuki,
Others - bruising,
Anger eats me up inside.
You hear & quot; ridge throw & quot ;, but some - pizdyuki,
Others - bruises, anger eats me up inside.
The north wind brings thoughts, if I'm alone,
And this life is an impenetrable maze.
I miss the places of their own, closer to home, on the platform,
He remembered the time when they put Roma on the pen.
I also write something, but not Charles Perot,
And life is much more interesting film Step Up.
He takes his time. And do not give up.
Here the prospects are fragile, though April crust.
They forgot about us, and we bought the jeans and cola.
I believe more than you do, but do not pray to icons.
At night my circuit short swifts, in their tracks
Topcu route leading to the sport, but not to these lines.
Do not throw off my throne I is flowing at Trombay
I am a cute boy with a knife in his pocket, waiting for the pogroms.
How I love and hate, I'll detail
Leaving behind more than the numbers on the coffin.
Here are the native country of the street front.
The north wind is blowing disgusting, but I was so rushing it ... Смотрите также: | |
