Завтрак на столе покрытый плесенью, исход месяца.
В этот день месяц назад герой решил повеситься.
Нет близких, кому можно посвятить записку.
Рядом лежит дохлый кот, на кухне высохшая миска.
И он в халате, черви падают на скатерть.
Как и при жизни, он всегда один на закате.
Знойных будней наступила череда.
Словно слёзы капают глаза и не шагнуть назад
Из пропасти, некому было спасти,
Когда ища опору, будто по воздуху хотел идти.
Мочил настил среди полных смеха квартир,
И затих никчёмным мусором, сданным в утиль.
Как и жил из года в год, так и умер невзрачно.
Провожая солнце, глаза стали прозрачны.
В своём бетонном гробу, идеальный самосуд.
Суд над собой, вердикт, приговор и к перекладине жгут.
Итог один, небытие среди могил.
В костюм рядим, дом заселён кем-то другим.
Себя спросил, и до сих пор не смог ответить,
Кем был – следом на полу или в сердце?
Так всё и прошло, время перетёрло в порошок,
Вытеснив из памяти, оставило лишь на полу подтёк.
Довольно таки далёк дух смрада, позабыты даты,
В этих стенах ищет счастье уже новый арендатор.
Теперь на перекладине бельё, за окном льёт,
Они в поту на столе, на полу тряпьё.
Сладкой агоний крик, затем в момент всё смолкло,
Как и тогда, но нынче климакс иного толка.
А здесь был пир когда-то, жир на пол капал,
До дыр личинки проедали висящего под лампой.
Встречали на шабаш хозяев, что принесли счета,
Лишь ужас и сводящая с ума тошнота.
Тело вывозили до рассвета,
Затем просили соседей не распространяться об этом.
Срок прошёл и снова бизнес идёт, и вот,
Сдаётся квартира вновь плюс свежий косметический ремонт.
Итог один, небытие среди могил.
В костюм рядим, дом заселён кем-то другим.
Себя спросил, и до сих пор не смог ответить,
Кем был – следом на полу или в сердце? Breakfast on a table covered with mold, the outcome of the month.
On this day, a month ago, the hero has decided to hang himself.
No loved ones who can devote a note.
Nearby lies a dead cat in the kitchen bowl dried.
And he's in a bathrobe, worms fall on the tablecloth.
As in life, it is always the sunset.
Sultry everyday the turn.
Like tears dripping eyes and step back
From the abyss, there was no one to rescue,
When seeking support, as if the air would go.
Drenched deck full of laughter among the apartments,
And trailed worthless garbage, put into scrap.
As he lived from year to year, and died unattractive.
Seeing the sun, the eyes become transparent.
In his concrete coffin, ideal a lynching.
The trial of a verdict, sentence and to harness the crossbar.
The result is one, non-existence among the graves.
The suit ryadim house inhabited by someone else.
Himself asked, and still could not answer,
Who was - followed on the floor or in the heart?
And so it went, while peretёrlo into powder,
Pushed out of memory, leaving only bruises on the floor.
Still quite far the spirit of the stench, forgotten the date,
Within these walls seeking happiness has a new tenant.
Now on the bar, underwear and pours through the window,
They are sweating on the table, on the floor rags.
Sweet agony scream, then all was quiet at the time,
As then, but now the climax of a kind.
And there was a feast once the fat dripping onto the floor,
Before holes larvae've taken up under the hanging lamp.
Met on the Sabbath hosts that brought the account,
Only horror and maddening nausea.
The body is taken out before dawn,
Then we asked neighbors not to talk about it.
The term has passed, and again there is a business, and, behold,
Rent Flat back plus fresh cosmetic repairs.
The result is one, non-existence among the graves.
The suit ryadim house inhabited by someone else.
Himself asked, and still could not answer,
Who was - followed on the floor or in the heart? | |
