- Да. Любовь это болезнь, вы правы. И чаще всего она напоминает глупую гонку за своей фантазией и эта иллюзорная погоня полна мучительной похоти, драматизма и в итоге оборачивается чередой жесточайших разочарований, в которых пламенная страсть оборачивается холодной ненавистью и изменами. Я знаю это. Но я знаю, так же, солдат, которые без рук, без ног, с ползущими за ними кишками и зубами рвали врага, потому что их ждали дома любимые женщины. Я прошёл с ними через 17 больших сражений и я знаю чьи имена они выхаркивают, когда я за недостатком обезболивающих препаратов, по живому шью им раны и когда их зубы крошатся от невыносимой боли. Я знаю, какие слова выташниваются вместе с кровью, когда я без наркоза отпиливаю им загангрененные ноги и руки. Я знаю на кого они молятся и кого зовут, когда лежат вывернутые на изнанку на моём, залитом кровью, операционном столе. Они зовут своих женщин. И только потому и выживают, что эти женщины в их, задымленном болевым шоком, сознании приходят к ним. Приходят и поют им песни о любви и кладут им руки на головы. И те выживают не потому что я хороший врач, а потому что им есть за что держаться в этом аду.
Да, их профессия - ненависть, но это снаружи, а внутри... Вызнаете что держит их изнутри? И заставляет их выживать?
- Yes. Love is a disease, you are right. And most often she resembles a stupid race after her fantasy, and this illusory pursuit is full of excruciating lust, drama and ultimately turns into a series of severe disappointments, in which fiery passion turns into cold hatred and betrayal. I know it. But I also know soldiers who, without arms, without legs, with intestines and teeth crawling behind them, tore at the enemy, because their beloved women were waiting for them at home. I went through 17 big battles with them and I know whose names they cough up when I, for a lack of painkillers, sew wounds for them alive and when their teeth crumble from unbearable pain. I know what words are squeezed out along with the blood when I saw off their gangrenous legs and arms without anesthesia. I know who they pray for and who they call when they lie inside out on my blood-soaked operating table. They call their women. And only because they survive, these women in their, smoky pain shock, consciousness come to them. They come and sing love songs to them and put their hands on their heads. And they survive not because I am a good doctor, but because they have something to hold on to in this hell.
Yes, their profession is hatred, but it is outside, but inside ... Do you know what keeps them from the inside? And makes them survive?
