Как у нашего у князя у Владимира
да начинался пир да пированьице,
и начинался стол да столованьице.
Как на том пиру все наедалися,
да и на том пиру все напивалися.
Безумный хвастает да молодой женой,
умный хвастает да о́тцом-матерью,
уж как инный-от же ещё золотой казной.
Ещё грозный Царь Иван Васильевич
да хвастал силушкой своей он богатырскою:
Я повыведу измену с каменно́й Москвы,
я повыпущу туманы с синего́ моря́.
Говорил ему тут сын Фёдо́р Иванович:
да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,
не повывести измены с каменно́й Москвы,
и не повыпустить туманы с синего́ моря́.
Уж как этое-то слово тут не в нрав пришло,
да и не в нрав пришло ж ему, не по́ люби.
Он искал таких-то злых бога́тырей
да ещё в самую Крестовскую заутреню,
когда ударят в самый больший колокол.
Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
и он повёл-то на болото на Кули́ково,
и он повёл туда ко смерти ко напрасливой.
Тут проведала всё Фёдорова матушка,
да поскорёшенько бежала к братцу к родному,
уж братцу родному Никитушке Романову:
Уж ты братец мой, да ты родимый мой,
как не стало печь в Москве да красно солнышко,
и не стало у нас Фёдора Иванова.
Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
да он увёз-то на болото на Кули́ково,
да он ко той ко плахе белодубовой,
и ко той ко смерти ко напрасливой.
Поскорёшенько Никита одевается,
да поскорёшенько Романов снаряжается.
Обувает сапожонки на праву́ ногу́,
да он кидает-то шляпёнку на одно ухо́,
одевает он шубёнку на одно плечо.
Только видли добра молодца тут сядучи,
да а не видли добра молодца поедучи.
Со двора поехал не воротами,
да полём чистым ехал, не дорогою.
Он крико́м кричал да сам рукой махал:
Да хоть ты съешь кусок, Потанюшка, подавишься,
да хоть не съешь куска, Потанюшка, подавишься.
Он приехал-то ко плахе к белодубовой,
да ко той ко смерти ко напрасливой.
Уж он взял к себе тут крестничка любимого
да за белы́ руки́ да за златы́ перстни́;
а Потанюшке он голову́ срубил.
Приезжает он ко Фёдору Ива́нову:
Да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,
поздравляю тебя, грозный царь Иван Васильевич,
да со моей женой да со твоей сестрой,
да е́щё с дву́ма тей богатыма:
да как со первыим бога́тырем
да и со Фёдором Ива́новым,
а со дру́гим-то бога́тырем
да с Иванушкой Ива́новым.
Да е́щё что же ты, Никита, надсмехаешься,
да е́щё что же ты, Романов, надсмехаешься?
Уж как я ль тебе, Никита, голову́ срублю,
да уж как я ль тебе, Романов, голову́ срублю.
Я бы дал тому, да кто бы спас его,
да я бы дал ему да злата-се́ребра,
да я бы дал ему дак города да с пригоро́дками.
Мне не надо злата-се́ребра,
да городов мне-ка́ не надо с пригоро́дками;
да вот возьми себе тут крестничка любимого. Like our prince in Vladimir
Yes, the feast began yes Pirovanitz,
And the table and the Tabletunitian began.
How on that peer all we were found
Yes, and on that feast everyone was dirty.
Mad boasts and young wife,
Smart boasts yes father-mother,
Already inna, from the same golden treasury.
More Grozny Tsar Ivan Vasilyevich
Yes, she boasted with his silhukha, he is henichrsky:
I boiled treason from Stone Moscow,
I will raise fogs from the blue sea.
He told him here son Fyodor Ivanovich:
yeah you are terrible you are our father Ivan Vasilyevich,
do not increase treason from stone Moscow,
And do not raise fogs from the blue sea.
Just like this word here not in the temper came,
Yes, and not in the temper came to him, not love.
He was looking for such evil heroes
Yes, even in the most Cross Southwen
When hitting the biggest bell.
Here there was a dog, the son of Scarlepov Son,
And he led to the swamp on Kulikovo,
And he led the death to death.
The whole Fedorova Mother
yes quickly fled to fraternity to his native
Bratz native Nikitushka Romanov:
You are my brother, yes you are my husband,
How did the oven in Moscow and the Red Sun,
And we didn't have Fedor Ivanov.
Here there was a dog, the son of Scarlepov Son,
Yes, he is torn to the swamp on Kulikovo,
yes he is to the plaque of the Belodubova,
And to the one to death to the bluff.
Quick Nikita dress up
Yes, harmful novels are equipped.
Shoes legs on the right
Yes, he throws her hack on one ear,
He dresses her shubula on one shoulder.
Just saw the good well done here
Yes, and did not see well well done.
From the courtyard went not the goal,
Yes, the field was pure, not expensive.
He scream shouted yes, Mahal himself:
Yes, even though you eat a piece, the dangling, you will graze,
Yes, even though you do not eat a piece, the dangling, you will eat.
He came to the plate to the Belodube,
Yes to the one to death to the bluff.
He picked up here the gummy of his beloved
Yes, for the white hands, yes for grants;
And the dank he fired his head.
He comes to Fedor Ivanov:
Yeah you are terrible you are our father Ivan Vasilyevich,
Congratulations, Grozny Tsar Ivan Vasilyevich,
Yes, with my wife and your sister,
Yes, with two-ways are rich:
yes as with the first rich
Yes, and with Fedor Ivanov,
And with another rich
Yes, with Ivanushka Ivanov.
Yes, what are you, Nikita, doge
Yes, what are you, novels, do you want?
How I am to you, Nikita, cut the head,
Yes, as I feel, Romanov, I cut the head.
I would give him anyone who would save him
Yes, I would give him yes Zlata-silver,
Yes, I would give him a duck of the city and with the suburbs.
I do not need zlata silver,
Yes, the cities do not need to be with the suburbs;
Yes, here we have a gummy's beloved here. | |
