Эй, слуги огня!
Эй, слуги огня!
Я пред вами, вяжите меня,
лижите меня,
и казните меня…
Осматривая гор вершины,
их бесконечные аршины,
вином налитые кувшины,
весь мир, как снег, прекрасный,
я видел горные потоки,
я видел бури взор жестокий,
и ветер мирный и высокий,
и смерти час напрасный.
Вот воин, плавая навагой,
наполнен важною отвагой,
с морской волнующейся влагой
вступает в бой неравный.
Вот конь в могучие ладони
кладет огонь лихой погони,
и пляшут сумрачные кони
в руке травы державной.
Где лес глядит в полей просторы,
в ночей неслышные уборы,
а мы глядим в окно без шторы
на свет звезды бездушной,
в пустом сомненье сердце прячем,
а в ночь не спим томимся плачем,
мы ничего почти не значим,
мы жизни ждем послушной.
Нам восхищенье неизвестно,
нам туго, пасмурно и тесно,
мы друга предаем бесчестно
и Бог нам не владыка.
Цветок несчастья мы взрастили,
мы нас самим себе простили,
нам, тем кто как зола остыли,
милей орла гвоздика.
Я с завистью гляжу на зверя,
ни мыслям, ни делам не веря,
бороться нет причины.
Мы все воспримем как паденье,
и день и тень и сновиденье,
и даже музыки гуденье
не избежит пучины.
В морском прибое беспокойном,
в песке пустынном и нестройном
и в женском теле непристойном
отрады не нашли мы.
Беспечную забыли трезвость,
воспели смерть, воспели мерзость,
воспоминанье мним как дерзость,
за то мы и палимы.
Летят божественные птицы,
их развеваются косицы,
халаты их блестят как спицы,
в полете нет пощады.
Они отсчитывают время,
Они испытывают бремя,
пускай бренчит пустое стремя -
сходить с ума не надо.
Пусть мчится в путь ручей хрустальный,
пусть рысью конь спешит зеркальный,
вдыхая воздух музыкальный -
вдыхаешь ты и тленье.
Возница хилый и сварливый,
в последний час зари сонливой,
гони, гони возок ленивый -
лети без промедленья.
Не плещут лебеди крылами
над пиршественными столами,
совместно с медными орлами
в рог не трубят победный.
Исчезнувшее вдохновенье
теперь приходит на мгновенье,
на смерть, на смерть держи равненье
певец и всадник бедный.
Эй, слуги огня!
Эй, слуги огня!
Эй, слуги огня!
Эй, слуги огня!
1940 Hey, servant fire!
Hey, servant fire!
I am before you, I knit,
lick me,
and punish me ...
Looking around the tops of the mountains,
their endless arshins,
suffused wine jugs,
the whole world, as snow, beautiful,
I saw the mountain streams,
I have seen the cruel eye of the storm,
and the wind and the high peace,
and the death of wasted hours.
That soldier, swimming saffron cod,
filled with important courage,
with a wave of the sea moisture
enters into an unequal battle.
That horse mighty palm
puts fire dashing chases,
and dance gloomy horses
in hand grass majestic.
Where the forest looking at open spaces of fields,
nights in unheard-dresses,
and we look out the window without curtains
born star soulless,
doubts get in the empty heart of the hide,
and we do not sleep tomimsya crying in the night,
we almost nothing significant,
We are waiting for an obedient life.
We admiration unknown
us tight, overcast and crowded,
we betray each other dishonest
God and we are not the lord.
Flower tribulations we nurtured,
We have to forgive ourselves,
we who as ash cooled,
mile eagle clove.
I look with envy on the beast,
no thought, no cases are not believing
there is no reason to fight.
We all perceive as a fall,
and day and shadow and a dream,
and even the music buzzing
not escape the abyss.
In the surf turbulent,
in the desert sands and discordant
and in the female body indecent
We did not find consolation.
Blithely forget sobriety,
sung's death, sang an abomination,
recollection is alleged as a daring,
for what we and the burning.
Flying divine bird,
fluttering their plaits,
bathrobes them shine like the spokes,
flight no mercy.
They count the time,
They feel the burden,
let strumming empty stirrup -
no need to go crazy.
Let rushing brook in the way the crystal,
let the horse trot hurry mirror,
breathing in the music -
you inhale and corruption.
The driver sickly and ill-tempered,
in the last hour of dawn drowsiness,
chase, chase sleigh lazy -
Fly without delay.
Do not splash swan wings
on banquet table,
together with copper eagles
the horn did not blow the winner.
Vanished inspiration
Now comes a moment,
death, death hold Eyes
singer and a poor horseman.
Hey, servant fire!
Hey, servant fire!
Hey, servant fire!
Hey, servant fire!
1940 | |
