Бывает, когда смотришь фильм на компьютере, пролистываешь ненужные моменты. Или само кино такое скучное, что не очень-то и хочется вдаваться в подробности. Иногда выходит так, что целые события начисто теряются от этого. Вроде и листаешь с коротким интервалом, а человека целого, героя какого-нибудь, словно и не было. Он там остался, в коротеньких интервалах, которые вы решили не смотреть вовсе.
Странно, но когда чёрный клочок пространства над планетой развернулся и выпустил яркий болид, а потом снова затянулся, было почти то же самое. Планета казалась необитаемой. Облака отбрасывали свои тени на ее бок, а прямо перед огненной каплей было море с тонкою песчаной полоской пляжей. В его глянцевитой волнистой чешуе переливалось рыбьим глазом отражение огромной луны. И не было ни огонька на его поверхности, ни кораблика. Да берега казались пустыми и неживыми.
Метеорит вздрогнул и пошел вниз, искрясь и перетекая в дрожащей синим маревом атмосфере.
Он медленно гаснул, и уже там, над самым остывающим песчаным пляжем завис над землей. За фиолетово-серебристым сиянием подрагивающей капли скрывалась тонкая изящная фигурка – синяя тень.Как эмбрион в икринке. И нежно-нежно опустилась она на землю. Вуаль-оболочка погасла.
Синяя фигурка светилась в темноте – но не кошмарным фантомом, а мягко, как и играющее ночное море. Будто бы сама вышла из волн. Она подошла к морю и опустила руки в теплый набегающий прибой. Каким сияние стало красивым! Как заиграло, становясь вокруг ее нежной руки то искристым вихрем, то морской звездой, то величественной галактикой! Не было в этом ничего пугающего, а хотелось положить руку на ее неземное плечо и расспросить. Пройти к этому островку сияния по ещё тёплому, приятно ласкающему ноги песку, между чёрными лохматыми пальмами.
Потом она двинулась по берегу. Светящиеся нити стелились за ней по праздничному играющему морю, и алмазно вспыхивал щедрый прибой, ласкающий ее ножки. Там росли в скалах деревья, и ржавел возле большого рогатого камня остов катера…
Ей…ничего больше не хотелось.
Опоздала! Ни огонька, ни города, а теперь еще и этой грубый, уродливый, но, несомненно, уничтоженный кем-то корабль!
Легла на песок, который вылизывала своим ласковым языком волна. А морю было приятно баюкать её, и шептать ей слова утешения, успокаивать, оборачивая вспыхивающим ореолом.
Ей было все равно. Ничего уже она не могла сдерживать в себе, и мысли – юркие драгоценные искорки - вились рядом с ней, словно мошки вокруг абажура. Каждую из них можно было рассмотреть, и она, будто раёк впускала любого в свой освещенный неподражаемый мир.
Неведомые, родные, но такие недоступные красоты! Зелёные поля и леса под синим полотнищем небес с папирусными облачными флотилиями. А в морях жили серебристые и розовые веретенообразные существа. У них были забавные лукавые мордашки. Они наполняли гулкие глубины трелями и щелчками, касались друг друга нежными плавниками. Устраивали игры и свадьбы. Изредка пробегали между ними чёрные хищные тени с ножами-плавниками, и тогда ласковые и добрые существа яростно становились на защиту своих маленьких детёнышей.
А ещё там были сверкающие здания и поющие люди. Боже, как им удавалось петь, не прикладываю никаких усилий! Звуки были чистыми, зовущими, и вторили им девственные леса вокруг поселений, прилетали весёлые птички, да и ветер-забияка ерошил их мягкие волнистые волосы и бороды и подпевал своим тенорком. Росла в небо свеча-башня, но не была она долговязой, лишней, а казалась осенней робкой паутинкой. И совсем не мешала ни лесам, ни великим рекам, ни синему небу.
И солнце вставало уже из-за другого моря над бумажными домишками, которые словно журавлики из бумаги, сделанные людьми, жившими в них, готовились распахнуть свои крылышки, открывали двери в тенистые сады и навстречу могучему богатырю-океану. Слышалась отрывистая некрасивая речь, но когда низкорослые люди в ярких свободных нарядах пели - каждому доставалось по лучику от доброго светила-покровителя, и уж каждый сам решал - сделать из него легкий быстрый меч, чтобы защитится от жадного и нахального врага, разлить его по бумаге, сделав живой картиной, или дунуть на веселые иероглифы – чтобы затанцевали они волнующим стихотворением или новой песней.
Были облака. Белые, черные, огненные.Невесомые и ласковые, которые укрывали от недоброго взгляда, и тяжелые - из земли, железа и гари, которые оседали потом горьким обволакивающим пеплом.
У него тоже был корабль. Такой же некрасивый, как и этот, покоящийся на рогатом морском утесе, но звенящий как струна, несущийся по небу между всеми этими облаками. Он тащил в трюме своего воздушного кораблика смерть врагам, а те плевались в него с земли злыми чёрными тучками, каждая из которых превратила бы в чернильно-огненную тучу и его самого. « Должен, должен – только и говорил он – я должен выстоять, научиться быть настоящим. Чтобы небо знало только синий цвет дня и темно-синий ночи, и никогда не пачкали его гарью и к Sometimes, when watching a movie on a computer, flip through unnecessary points. Or the movie itself is boring, it is not very much and want to go into details. Sometimes it turns out that the whole event completely lost from that. Like flipping and at short intervals, and the whole person, the hero of some, as if it was not. He stayed there, in short intervals that you decide not to look at all.
Strangely, when a piece of black space above the planet turned and fired a bright fireball, and then delayed again, it was almost the same. The planet seemed uninhabited. The clouds cast their shadows on her side, and right in front of the fire was a drop of the sea with a subtle strip of sandy beaches. Its glossy wavy scales shimmered fisheye reflection of the huge moon. And there was not a light on its surface, no boat. Yes shore seemed empty and lifeless.
The meteorite shuddered and went down, sparkling and flowing into blue haze quivering atmosphere.
He slowly gasnul, and already there, just above the sandy beach to cool floating above the ground. For purple-silver glow trembling drops hid slim graceful figure - blue ten.Kak the embryo in the egg. And gently, gently lowered her to the ground. Veil-shell extinguished.
Blue figure glowed in the dark - but a nightmarish phantasm, and gently, like playing the night sea. As if she came out of the waves. She went to the sea and dropped her hands to warm the incoming surf. What radiance was beautiful! As played, getting around her delicate hands the sparkling swirl, the starfish, the magnificent galaxy! There was nothing frightening in this, but I wanted to put my hand on her shoulder and ask unearthly. Go to this island shines on the warm still, it's nice to caress the feet of sand between black shaggy palm trees.
Then she moved on shore. Glowing filament crept behind her on holiday to the player the sea, and the diamond flashed generous surf caressing her legs. It grew in the rocks trees, and near the rusted skeleton of a great horned stone cutters ...
She ... nothing more is wanted.
Too late! No lights, no city, and now this rough, ugly, but certainly someone destroyed the ship!
She lay down on the sand, that is licked his tongue caressing wave. And the sea was a pleasure cradled her, and she whispered words of comfort, calm, wrapping flashing halo.
She did not care. Nothing already she could not restrain himself in, and thoughts - brisk precious sparkle - curled beside her like gnats around the lampshade. Each of them could be considered, and it is as if Rayok let in anyone in his inimitable lit world.
Unknown, relatives, but are inaccessible beauty! Green fields and forests under blue skies with papyrus cloth cloud fleets. And we lived in the seas and silvery pink spindly creatures. They had fun crafty muzzles. They filled the echoing depths of trills and clicks, touch each other gentle fins. Organize games and weddings. Occasionally ran between predatory black shade with knives, fins, and then gentle and kind creatures became fiercely to protect their small cubs.
And yet there were gleaming buildings and singing people. God, they were able to sing, I am not making any effort! The sounds were clear, calling, and they echoed the virgin forests around settlements, funny birds flew, and the wind ruffling their bully soft wavy hair and beards, and sang his tenor. She grew up in the sky candle tower, but it was not lanky, superfluous, and seemed timid autumn cobweb. And it does not interfere with either the woods or the great rivers or the blue sky.
And the sun was rising already for another sea of paper little houses that seem Zhuravliki paper, made by people who lived in them, preparing to open their wings, opening the door to shady gardens and meet the mighty warriors-ocean. Heard jerky plain speech, but when undersized people in bright free outfits singing - everyone got it on the ray of of good lights patron, and certainly every man to decide - make it a easy quick sword to defend against greedy and insolent enemy, pour it over the paper by making a living picture, or blow on the funny characters - they danced to exciting new poem or song.
There were clouds. White, black, ognennye.Nevesomye and affectionate, who hid from the evil eyes, and heavy - of the earth, iron and soot that settled then enveloping bitter ashes.
He, too, it was a ship. The same ugly as this one, resting on a horned sea cliff, but as a string ringing, rushing across the sky between all these clouds. He tugged at the hold of his air boat death enemies, and they spat at him from the ground evil black tuchkami, each of which would be turned into a fiery cloud of ink-and himself. "I must, must - just say it - I have to stand up, learn to be present. To heaven knew only the blue color of the day and the dark blue of the night, and have never dirtied its fumes and Смотрите также: | |
