МАТВЕЕВ.
Дождь нещадно лупит по цветам, траве и
по леску за полем наискосок.
А в траве лежит рядовой Матвеев
и внимательно смотрит на тот лесок.
Взводный так сказал: "Нам, Матвеев, надо
задержать противника хоть на час".
У него винтовка и две гранаты,
вот и весь наличный боезапас.
Но не знает взводный, что с фрицем драться,
героически гибнуть, вопя "Ура",
не намерен Матвеев. Приказ тринадцать
он нашел случайно позавчера.
Кто другой его б на цигарки стратил,
а Матвеев спрятал как ценный приз,
ведь приказ подписал сам фельдмаршал Кайтель,
после Гитлера самый верховный фриц.
Он сулит: лишь сдайся на нашу милость,
враз получишь хлеба и водки впрок...
А за полем что-то зашевелилось,
и колючая боль обжигает бок.
Потерял сознанье Матвеев - глядь-ка:
он в большом амбаре, светло как днем,
и плешивый как смершевец Зисман дядька,
развалившись в кресле, бухтит о нем:
"Я не друг нотаций и ламентаций,
но бессчетные жертвы не приведут
к процветанью страну. Значит, лучше сдаться.
Мы продолжим после рекламы". Тут
растеклась картинка. Эскизом грубым
проступает иной, беспощадный век:
развалюхи-бараки, кривые трубы,
и дымок, и пепел, и серый снег.
Вот он ест в Рязани пироги с глазами,
вот стоит у железных ворот, затем
разбирает надпись "Jedem das Seine",
но Матвеев не знает слова "Эдем".
Он очнулся. Выдох - и растворится
наважденье, дикое как на грех...
А вокруг него чуть не десять фрицев,
и поодаль взводный, руками вверх.
Дождь нещадно лупит, на щеки брызжет,
до печенок врезается боль в боку.
"Дер ист тот, херр лёйтнант", - Матвеев слышит.
И срывает чеку.
2016 MATVEEV.
Rain mercilessly pounding on flowers, grass and
on the line behind the field obliquely.
And in the grass lies Private Matveyev
and carefully looks at that forest.
The platoon said so: "We, Matveev, need
delay the enemy for at least an hour. "
He has a rifle and two grenades,
that’s all the available ammunition.
But the platoon doesn’t know what to fight with the Fritz,
die heroically, yelling "Hurray,"
Matveev does not intend. Order thirteen
he accidentally found the day before yesterday.
Who else would have used it for cigarettes?
and Matveev hid it as a valuable prize,
because the order was signed by Field Marshal Kaytel,
after Hitler the most supreme Fritz.
He promises: only surrender to our mercy,
at once you get bread and vodka for the future ...
And behind the field, something stirred
and prickly pain burns the side.
Matveyev lost consciousness - look:
he is in a large barn, light as day
and bald as a dead man Zisman uncle,
lounging in an armchair, banging about him:
"I am not a friend of notations and lamentations,
but countless sacrifices will not result
to prosperity of the country. So it's better to give up.
We will continue after the advertisement. "Here
the picture spread. Rough sketch
a different, merciless age emerges:
pimped barracks, crooked pipes,
and smoke, and ash, and gray snow.
Here he eats pies with eyes in Ryazan,
here stands at the iron gate, then
parses the inscription "Jedem das Seine",
but Matveyev does not know the word "Eden."
He woke up. Exhale - and dissolve
wild obsession ...
And around him almost ten Fritz,
and at a distance platoon, arms up.
Rain mercilessly pounding, splashing on my cheeks,
pain in the side crashes into the liver.
“Der East, Herr Leutnant,” Matveyev hears.
And breaks the check.
2016 | |
