Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут
в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город - если сесть
в бомбардировщик.
Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя
ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
"Говорят, открылся Пленум".
"Врезал ей меж глаз поленом".
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла
ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
"Ты смотрел Дерсу Узала?"
"Я тебе не все сказала".
"Раз чучмек, то верит в Будду".
"Сукой будешь?" "Сукой буду".
Входит с криком Заграница, с запрещенным
полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
"В этих шкарах ты как янки".
"Я сломал ее по пьянке".
"Был всю жизнь простым рабочим".
"Между прочим, все мы дрочим".
Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках
цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например,
под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню - вот те на:
на подушке - ордена.
"Где яйцо, там - сковородка".
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
"Мам, я папу не люблю".
Входит некто православный, говорит: "Теперь я -
главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье
джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
"Мне - бифштекс по-режиссерски".
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической
латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша "баюшки-баю",
отвечает: "мать твою!"". Included Herzen with Ogarev, Sparrow
in groves.
What sounds at the time of pickup as adverbing alien.
Best view of this city - if you sit
In the bomber.
Looks - scraper, like a wool from immodest
hidden
Spinning without a reason, clouds are flaming to architecture.
The Kremlin looms, accurately zone; They say in miniature.
The wind is risening. Cut screams.
Woodpecker kneads.
"They say, plenum opened."
"Cut it between the eye of the eye."
"Above Arab Peace Hut
Proudly removes the liquid ".
It includes Stalin with Jugashvili, between them came out
argument.
Quickly kiss each other, press the dog,
and a smoking tube ... so, on the thought of the director,
And the father of peoples died, the twentiered pack on the day.
And the Caucasus ridges are as in the guard guard.
From the brown eye beats the key to Sabereli.
Friend kunak is stuck
In an abdicted kebab.
"Did you watched the destroa pushed?"
"I didn't say you all."
"Once the Chuchmek, then believes in Buddha."
"Will you be?" "Bitch I will".
Enters the scream scribble, with forbidden
Shepherd
And with the horizon sticking out of his pocket, which is recycled.
Causes Yermola Frederick or Charl,
Presses the law, boils due to duties,
Exclamation: "How do you live!" And confuse a gloss of flesh
Raphael with Bangarotti - no trait on the back.
Procetarians of all countries
Machine to the restaurant.
"In these scores you like Yankees."
"I broke her on a drink."
"There was a whole life simple worker."
"By the way, we all jerk."
Consisted of thought about the coming, in gymnasters
khaki.
Make an atomic bomb with a ballistic projectile.
They dance and dance: "We are warriors - Zabyaki!
Russian with German will lie next; for example,
near Stalingrad. "
And, as widowed matters, the cyclotrons are deaf.
The Ministry of Defense is loudly a crows.
You enter the bedroom - here are those on:
On the pillow - orders.
"Where an egg, there is a frying pan."
"They say that soon vodka
Again will be by ruble. "
"Mom, I don't like dad."
It includes the Orthodox, says: "Now I -
main.
I have a fire-bird and longing for the sovereign.
Soon Igor grows to enjoy Yaroslavnaya.
Let me cross, and not that - in the face you hit.
Worse damage and depriving - the thoughts of Western infection.
Sing, harmonica, drowning saxophone - Fashion
Jazz. "
And feed the image
With the crying of the cutoff ...
"Me is the directing bifsteks."
"Burlaki in Severomorsk
pull the bechers cruiser,
Especially from radiation. "
Consisted of thoughts about the last, all are dressed as it fell,
With preference to blackburis. On classic
Latini
And in a low-voice in Russian pronounce: "Everything is gone,
a) Foxtrot under the lampshade, black and white shrines;
b) caviar, seven, lively; c) Beauty Belie.
But - not enough alphabet. And baby in the cradle
I hearing "Bayushki-Bay",
Replies: "Your mother!". Смотрите также: | |
