"Кикобататон-каран-карон" - рельсы тарахтели.
Кроны окровавленных берёз стыли на снегу.
За кордон баранов вёз Харон в голые метели,
В глубину сибирских горьких слёз, в лютую тайгу,
В ледяное логово марен, к нурым каторжанам,
В неприступный каменный острог, в царство мрачных дум.
Вас ебёт седой олигофрен, милая Снежана.
Веселись, шалава, пей свой грог, выйду и найду.
Не боялся и не верил, только бычил и рамсил.
С малых лет сажал на перья, по кичманам колесил.
Нифили с господней шлёнки я не ждал и не просил,
И больней бакланской фомки в сердце ангел укусил.
"Кикобататон-каран-карон" - в кучу сбились мысли.
Караваны гнид снуют в плеши, цепи в три пуда.
Ты писала врановым пером трепетные письма.
Я тебе поверил и впустил в сердце навсегда.
Светлой Ариадной ты вошла, быстро и нежданно.
И степная волчая душа расцвела в саду...
Всё для вас - и кольца, и шелка, милая Снежана,
Был готов достать я, дуралей... Выйду и найду.
Не боялся и не верил, только бычил и рамсил.
С малых лет сажал на перья, по кичманам колесил.
На пресс-хате не сломался, чести тоже не марал,
И больнее, чем два пальца, душу ангел обосрал.
"Кикобататон-каран-карон" - фрезы сыплят стружкой,
И мотив блатняцкий и простой... За душу взяло...
Вы, увы, не стоили корон. Я для вас - игрушка.
Все малявы ваши - трёп пустой, мутное фуфло.
В жизни моей не было страшней этого пожара:
Подчистую выпалило всё. Страшно, как в Аду...
Не любил никто тебя нежней, милая Снежана.
Ты ещё ответишь за базар. Выйду и найду...
И любовь попала маслом в пересоленный будан.
Жрать говно прозарекался ангел, пьяный в дрыбадан.
И царишке, и норушке - всем воздастся по делам.
Пропоёт частушку в кружке ангел, пьяный в пополам... "Kikobataton-karan-karon" - rails rattled.
The crowns of bloodied birches froze in the snow.
For the cordon of rams, Charon drove into a bare snowstorm,
Into the depths of Siberian bitter tears, into a fierce taiga,
To the ice den of the madder, to the new convicts,
In an impregnable stone prison, in the realm of gloomy thoughts.
You are fucked by a gray-haired oligophrenic, dear Snezhana.
Have fun, slut, drink your grog, go out and find it.
He was not afraid and did not believe; he was only bull and ramsil.
From an early age he planted on feathers, traveled around the kitschman.
I didn’t wait and ask for noodles from the Lord’s day,
And the sick bit of the cormorant fomka in the heart of an angel bit.
"Kikobataton-karan-karon" - thoughts went astray.
Nits caravans scurry about in bald patches, chains in three pounds.
You wrote quivering letters with a nib.
I believed you and let you into my heart forever.
You entered bright Ariadne, quickly and unexpectedly.
And the steppe wolf soul blossomed in the garden ...
Everything for you - both rings and silk, dear Snezhana,
I was ready to get it, fools ... I will go out and find.
He was not afraid and did not believe; he was only bull and ramsil.
From an early age he planted on feathers, traveled around the kitschman.
He didn’t break at the press hut, he didn’t do his honor either,
And more painfully than two fingers, the angel crap soul.
"Kikobataton-karan-karon" - the cutters are poured with chips,
And the motive is blatnyak and simple ... He took the soul ...
Alas, you were not worth the crowns. I am a toy for you.
All your little ones - chatter empty, muddy bullshit.
In my life there was no more terrible than this fire:
Cleaned up everything. Scary, like in Hell ...
Nobody loved you more affectionately, dear Snezhana.
You will answer for the bazaar. I will go out and find ...
And love fell in oil in a salted Budan.
An angel drunk on drybadan was revealed to eat shit.
And the king, and the little girl - everyone will be rewarded according to deeds.
The ditty in the circle will sing an angel, drunk in half ... Смотрите также: | |
