Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Как полотно Ван Гога, но правда второй план.
И фрески Боттичелли пред нею побледнели,
И побледнел Джо Кокер, увидев её стан.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
С ней рядом был Радзинский, чуть дальше Гэрри Олдман,
Серьёзный Ростропович с бамбуковым смычком.
Палански, Тарантино с разбитой мандолиной;
Такая вот прелюдия с загадочным концом.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
При всей такой картине была одна проблема,
Да, в общем, не проблема, а маленький пустяк:
Была та дама падкая на горькое и сладкое,
Ну, горькое ей в тему, а сладкое никак.
С пирожных её пучило, от круасанов глючило,
От безобидных пончиков катарсис наступал.
И мания величия росла до неприличия,
Finita la comedia – кирдык, окончен бал!
Гости расползаются, как будто улыбаются,
На самом деле каются и бабочки грызут.
Мы люди здесь неместные, мы люди интересные,
Пришли из шоу-бизнеса, спасибо за уют!
Все Олдманы, Радзинские забились по щелям,
Лишь пьяный в доску Кокер Джо ей пел:
Shershe la fame! Oh, baby cool! Shershe la fame! Oh, baby cool!
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
А с четверга на пятницу под Кокера легла... She was beautiful, as in the films of Fellini,
As Van Gogh painting, but the truth is secondary.
And Botticelli fresco in front of her pale,
And pale Joe Cocker, seeing her camp.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
On her side was Radzinsky, a little farther Gary Oldman,
Serious Rostropovich with a bamboo bow.
Palanskoe Tarantino with a broken mandolin;
Such is the prelude to a mysterious end.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
For all this film was one problem,
Yes, in general, is not a problem, but a small trifle:
Was the lady susceptible to bitter and sweet,
Well, bitter in her subject, and sweet way.
With its puchilo cakes, croissants from the buggy,
From harmless donuts catharsis came.
And megalomania grew obscene,
Finita la comedia - kirdyk, finished ball!
Guests crawl, as if smiling,
Actually repent and butterflies bite.
We are non-native people, we the people are interesting,
Came from show business, thank you for comfort!
All Oldman, Radzinsky huddled in the cracks,
Only drunk Joe Cocker board she sang:
Shershe la fame! Oh, baby cool! Shershe la fame! Oh, baby cool!
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
And on Thursday under Cocker lay ... Смотрите также: | |
