Опустилась ночь и шумит как дождь - не уснуть, стою.
На приказ "огонь" - чистый мой погон с чистой совестью.
Он (один в уме) три наряда мне - "принимай окоп".
Боль стоит в ушах, ночь на трассерах метит прямо в лоб.
Киснут сапоги, не стянуть с ноги. Щас бы огоньку,
Щас бы натощак закурить косяк, чифирнуть чайку,
Да упасть в постель к милой на шинель на один часок.
Дописать письмо - между строк цветок, и стеречь курок.
Боже упаси глупая настичь - запаяют в цинк.
Ты придешь домой раньше, чем письмо на чужих двоих.
Здесь до дембеля, видно на ночь выть, если доживу.
Может, пьяный вдрызг, развяжу язык - всё-таки Союз.
Я ведь помню их, рваных и седых, всё ищу ответ.
Я за тех парней, тех кто кормит вшей в восемнадцать лет.
Бьется мысль о мысль, вдруг сорвался вниз - рикошет...
Там жизнь... Видно сглазил я, прокляла земля и не слышу свист.
The night fell and noise like rain - not to sleep, standing.
On the order "Fire" - clean my pursuit with a clean conscience.
He (one in the mind) three outfits to me - "Take a trench".
The pain is in the ears, the night on the tracers marks right in the forehead.
Syntrate boots, do not pull from the legs. Right now there would be a light
Right now an empty stomach smoke jamb, chofi seagull,
Yes, fall into bed to a cute on a cooler for one hour.
Provide a letter - between the flower rows, and the trigger wool.
God is up with a stupid nastychich - panic in zinc.
You will come home earlier than the letter on other people's two.
Here to the demob, it is seen on the night to throw, if you live.
Maybe a drunk spray, I will tell the language - all the same alliances.
I remember them, torn and gray, everything is looking for an answer.
For those guys, those who feed in eighteen years.
Thought about thought, suddenly fell down - ricochet ...
There's life ... I can see smoothed, I cried the earth and I do not hear whistle.
