— О океан многоликий,
задыхаюсь от чувств,
но духи превращают их
в глухую твердость,
в насытившуюся пустоту,
в аллергию.
— Омывают волны берега,
(становится берег дном,
дно приютом,
приют — горой)
омывают волны дно.
— О океан множеств,
не любить ли мне
калейдоскоп иллюзий,
мозаику одиночеств,
слоящиеся пласты
цветов и мыслей?
— Сквозь толщу живота моего —
смотри.
— О океан жалости,
видишь ты глаза самоубийцы,
что идет, как мышь,
скользит, будто тень,
льнет к свободе,
которую сам себе придумал,
рвется из пут,
которые сам на себя наложил;
будто чистая дорога перед ним,
и ни одним касаньем
не привязан он к сему
бытию?
— Открыты пути безумцам,
которых люблю,
но не так же ли сильна
петля жалости?
— О океан жира, сухости,
насилья, колдовства;
как что-то знакомое —
ворон из детства,
что-то безысходное —
собачий хрип
в звенящем одиночестве
застывшего вечера,
застывшей земли,
утерянного ветра…
— Давно:
о первом поцелуе,
о первом предательстве,
о свече скорби
и тайных соках души
говорю.
— О океан равнодушный,
нет ли места для меня
в бездонном мраке твоем
великом?
— По белесой паутинке судьбы —
спускайся.