Вечер, дома, книга с толстым переплётом.
Снова сердце ёкнет и я языком по нёбу.
Не то, чтобы я виноват и перед Богом губы сохнут.
Ты так перепуган, что во мне ребёнок скоро сдохнет.
Лабиринт в голове, в душе ты - говно, не тянет на мир.
Кого здесь винить, когда от души одни крапали.
Хоть подавись, тем что скопил, голос внутри говорит:
"Не будь так раним, хрупкий и маленький антагонист.
Среди котловин, зато не такой, как они.
Но среди тесных комнат, текстов злобных мир не ограничен.
Рифмы к слову; крепким сном мой ритм сломан.
Давит боль и лезу вон из кожи и там ныряю
В безысходность, ведь внутри уже ребёнок впавший в кому.
И крышу снова рвет; по телефону сонный треп,
В стакане тает лед, внутри все давит, гнет.
Вечер равен трем, и мысль промелькнет,
Нажал на стоп: Тимур ты повзрослел, ребенок мертв.
Припев:
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри, на краю этой зимы.
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим за всё, что умерло внутри.
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри, на краю этой зимы.
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим за всё, что умерло внутри.
Как всегда потери крови, денег нолик.
И меня без надежды вновь тут перекроет.
Нет, это не первый сольный, иду на твой берег, Homie
Созидать коммуны, будто Аббатство Телемы Кроули.
Не надо вопросов, на как дела? Тупо мне нечем ответить.
Знаешь, сегодня всё больше желаний, но меньше решений.
Стены квартиры? кидает на улицу бешеный ветер.
И джин проливается на пол, через эти трещины в небе.
Я лапаю бездну за клитор, и руки по локоть в осадках.
На дне бутылки мой рвотный позыв и смеющийся рот довольного Сартра.
Хода назад нет, запах завтра я провожаю Cолнце на запад.
Голова за спинку кресла, комната, за борт.
Карим, погоди, не туда мы потратили долгую осень.
Март. Розы кусают за шею, как будто мышиную голову Оззи.
Под пуховик не согреешь остывшие голые кости.
И надо признаться, ты уже сдался, давно не вывозишь.
Припев:
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри, на краю этой зимы.
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим за всё, что умерло внутри.
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри, на краю этой зимы.
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим за всё, что умерло внутри. Evening, at home, a thick-bound book.
Again my heart skips and I tongue on the palate.
It's not that I'm guilty and my lips dry before God.
You are so scared that the child in me will soon die.
Labyrinth in the head, in the soul you are shit, does not pull on the world.
Who is to blame here, when from the heart alone speckled.
At least choke on what you have saved up, a voice inside says:
"Don't be so vulnerable, fragile and small antagonist.
Among the hollows, but not like them.
But among cramped rooms, texts of evil, the world is not limited.
Word rhymes; sound sleep my rhythm is broken.
The pain presses and I climb out of my skin and dive there
In despair, because inside there is already a child who has fallen into a coma.
And the roof is tearing again; sleepy chatter on the phone,
Ice melts in a glass, everything inside is pressing, oppressive.
Evening is equal to three, and a thought flashes
Pressed the stop: Timur, you have matured, the child is dead.
Chorus:
And we will be silent for a minute, for everything that died inside, on the edge of this winter.
Let's get lost in my trip and we will be silent for a minute about everything that died inside.
And we will be silent for a minute, for everything that died inside, on the edge of this winter.
Let's get lost in my trip and we will be silent for a minute about everything that died inside.
As always, blood loss, zero money.
And it will block me here again without hope.
No, this is not the first solo, I'm going to your shore, homie
Build communes like Crowley's Thelema Abbey.
No questions, how are you? Stupidly I have nothing to answer.
You know, today there are more desires, but fewer decisions.
Apartment walls? the frenzied wind throws into the street.
And the gin spills on the floor through these cracks in the sky.
I touch the abyss for the clitoris, and my hands are covered with sediments.
At the bottom of the bottle, my gagging urge and the laughing mouth of a satisfied Sartre.
There is no turning back, the smell of tomorrow I am escorting the Sun to the west.
Head over the back of the chair, room overboard.
Karim, wait, we spent a long autumn in the wrong place.
March. The roses bite on the neck like Ozzy's mouse head.
You can't warm cold bare bones under a down jacket.
And I must admit, you have already given up, you have not been exporting for a long time.
Chorus:
And we will be silent for a minute, for everything that died inside, on the edge of this winter.
Let's get lost in my trip and we will be silent for a minute about everything that died inside.
And we will be silent for a minute, for everything that died inside, on the edge of this winter.
Let's get lost in my trip and we will be silent for a minute about everything that died inside. | |
